Джима переполняла горькая чернота. Он проследовал за Лизой через автодом и вышел под слепящее солнце пустыни.
Лизу Джим нашел на обочине за «роадкингом», девочка стояла рядом, цепляясь за маму. Они были так похожи. Солнце струилось по их золотистым волосам, выделяло цвет глаз, как лампа ювелира выделяет цвет разложенных на бархате изумрудов, и словно подсвечивало их кожу. Глядя на них, трудно было поверить, что в их жизнь вторгся мрак и наводнил ее так же, как темнота наводняет этот мир после сумерек.
Джиму было невыносимо тяжело оставаться рядом со спасенными. Всякий раз, глядя на них, он вспоминал об убитом в универсале мужчине, и его переполняло сочувствие сродни настоящей физической боли.
Выбрав на связке ключей из автодома подходящий, Джим разомкнул цепь, которой мотоцикл был пристегнут к фургону, и спустил его на землю. Это был «харли-дэвидсон», модель для езды по бездорожью с двигателем объемом 1340 кубических сантиметров, с пятиступенчатой коробкой передач, которая соединялась с задним колесом не промасленной цепью, а зубчатым приводным ремнем. Джим ездил на мотоциклах поэффектнее и помощнее, этот был простенький, насколько может быть таковым «харлей». Сейчас Джиму нужны были скорость и управляемость, а этот «харлей», если он в хорошем состоянии, гарантировал и то и другое.
– Втроем мы на нем не уедем, – встревоженно заметила Лиза, пока Джим осматривал мотоцикл.
– Верно, я поеду один.
– Пожалуйста, не оставляйте нас.
– Кто-нибудь согласится вас подвезти еще до того, как я уеду.
На трассе появилась машина. Три пассажира смотрели на них с разинутыми ртами, а водитель только прибавил скорость.
– Никто не остановится, – с несчастным видом сказала Лиза.
– Кто-нибудь да остановится. Я подожду, пока вас не подберут.
– Я не хочу садиться в машину к незнакомым людям, – после небольшой паузы призналась Лиза.
– Сразу садиться не придется. Посмотрим, кто остановится.
Лиза затрясла головой.
– Я пойму, можно ли им доверять, – успокоил ее Джим.
– Я не… – У Лизы сорвался голос, она с трудом взяла себя в руки. – Я никому не доверяю.
– В мире хватает добрых людей. На самом деле их большинство. В любом случае, когда машина остановится, я пойму, хорошие в ней люди или плохие.
– Но как? Как вы поймете?
– Я пойму, – повторил Джим.
Как – он объяснить не мог. Также он не смог бы объяснить, как понял, что они с дочкой нуждаются в его помощи посреди раскаленной пустыни.
Джим оседлал мотоцикл и нажал на кнопку стартера – двигатель тут же завелся. Джим немного погазовал и заглушил мотор.
– Кто вы? – спросила Лиза.
– Этого я вам не скажу.
– Но почему?
– Из случившегося сделают сенсацию. Заголовки на первых полосах обеспечены.
– Я не понимаю.
– Мои фото будут во всех газетах, а я не люблю публичности.
У «харлея» был небольшой багажник, Джим вытащил ремень из джинсов и привязал дробовик к мотоциклу.
– Мы вам так обязаны, – дрожащим от волнения голосом сказала Лиза.
Джим посмотрел на нее, потом на Сузи: девочка прижималась к матери. Она не прислушивалась к разговору, просто смотрела в пустоту невидящим взглядом, и мысли ее явно витали где-то очень далеко. Одной рукой она обнимала маму, а вторую прижимала ко рту и сильно, чуть не до крови, кусала костяшки пальцев.
Джим отвел взгляд и снова посмотрел на мотоцикл.
– Вы ничем мне не обязаны.
– Но вы спасли…
– Не всех, – перебил ее Джим. – Не всех, кого должен был спасти.
Их внимание привлек приглушенный звук мотора. Из водяных миражей на востоке появился черный тюнингованный «транс-ам» и вскоре, заскрежетав тормозами, остановился прямо напротив них. На переднем крыле красовались красные языки пламени, ободья колес были защищены хромированными дисками, а широкие двойные выхлопные трубы переливались на солнце, как ртуть.
Из машины вышел водитель – брюнет лет тридцати с прической а-ля Элвис Пресли. Он был в джинсах и белой футболке, закатанные рукава открывали татуировки на бицепсах.
– У вас все порядке? Помощь нужна? – спросил он, не отходя от дверцы машины.
Джим окинул его взглядом и сказал:
– Их надо подвезти до ближайшего города.
Мужчина обошел «транс-ам». Пассажирская дверь открылась, и из машины вышла женщина в широких бежевых шортах и в белом топе с петлей через шею. Она была на пару лет моложе своего приятеля. Непослушные обесцвеченные волосы выбивались из-под белой банданы и обрамляли лицо, накрашенное так густо, как будто оно было испытательным полигоном фирмы «Макс Фактор». Бижутерии тоже хватало: уши оттягивали тяжелые серебряные серьги, на шее висели три разноцветные нитки бус, на запястьях болтались по два браслета и часы, на пальцах сверкали четыре кольца. А на левой груди виднелась татуировка в виде розово-голубой бабочки.