— Я вам очень признателен, но, право, не стоит.
Джим открыл дверь, и они вышли на крыльцо.
— Пешком вы туда не скоро доберетесь.
Он остановился и нахмурился.
— Пожалуй, вы правы… Здесь наверняка где-нибудь есть телефон. Я вызову такси.
— Послушайте, вы меня боитесь, точно я маньяк-убийца! Честное слово, я не держу в машине циркулярную пилу.
Джим посмотрел ей в лицо и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
— Вообще-то вы больше похожи на любителя поохотиться с тупой бритвой.
— Ну что вы! Мы, журналисты, предпочитаем остро отточенное перо. Однако на этой недели на моем счету ни одной жертвы.
— А на прошлой?
— Две. Но обе были несносными рекламными агентами.
— Что ни говори, а все-таки убийство.
— Но при смягчающих вину обстоятельствах.
— Убедили. Ничего не остается, как принять ваше предложение.
Синяя «Тойота» Холли находилась в глубине стоянки, через два ряда от машины, в которую врезался пьяный водитель. Тягач транспортной компании как раз тронулся с места и потащил на буксире злосчастный грузовик. Полицейские садились в патрульную машину. На черном асфальте в лучах полуденного солнца блестели неубранные осколки разбитого стекла.
Некоторое время они ехали молча.
Затем Холли спросила:
— У вас в Портленде друзья?
— Да, еще со студенческих времен.
— Вы у них и остановились?
— Да.
— И они не могли отвезти вас в аэропорт?
— Если бы самолет улетал утром, конечно, отвезли бы, но днем они на работе.
— А… — Холли не нашлась что сказать и замолчала.
Потом обратила его внимание на ярко-желтую цветочную клумбу за железным забором и спросила, знает ли он, что Портленд называют Городом Роз. Он знал.
Тогда после некоторого молчания она предприняла новую попытку:
— У них не работал телефон?
— Простите, не понял?
— Телефон в квартире у ваших друзей, вы могли бы вызвать такси из дома.
— Мне хотелось прогуляться.
— До аэропорта?
— Когда я выходил из дома, ноги у меня были в полном порядке.
— Но до аэропорта очень далеко!
— Мне не привыкать.
— Очень далеко, особенно с саквояжем.
— Он почти пустой. И потом, когда я тренируюсь, то беру в руки гантели, чтобы при ходьбе работали мышцы.
— Я сама люблю ходьбу. — Холли притормозила на красный свет. — Раньше бегала по утрам, но потом стали ныть колени.
— Со мной была та же история, и я бросил бег и перешел на ходьбу. Она дает такую же нагрузку на сердце, если держать хороший темп.
Холли хотелось продлить недолгие минуты этой беседы, и она вела машину совсем медленно. Они оживленно болтали о тренировках и диете. Одна из реплик Джима позволила ей совершенно естественно поинтересоваться именами его друзей в Портленде.
— Нет, — твердо сказал он.
— Что значит — нет?
— Я не скажу вам, как зовут моих друзей. Они тихие славные люди, и мне не хочется, чтобы к ним приставали с глупыми вопросами.
— Благодарю за комплимент, — вспыхнула Холли.
— Я не имел в виду вас, мисс Торн. Просто мне бы не хотелось, чтобы по моей милости их имена замелькали в газетах и для них кончилась спокойная жизнь.
— Многие мечтают увидеть свое имя в газетах.
— Далеко не все.
— Но может быть, им будет приятно рассказать о своем отважном друге.
— Прошу прощения, но… — Он извиняюще улыбнулся.
Она понемногу стала понимать, что так поразило ее в Джиме Айренхарте — его удивительное самообладание.
За два года работы в Лос-Анджелесе Холли приходилось встречать немало мужчин, выдающих себя за образец калифорнийского хладнокровия и уверенности:
«Положись на меня, детка, и ни о чем не думай, я с тобой, и пусть весь мир катится к чертям». На словах это звучало эффектно, но как только доходило до дела, оказывалось пустым звуком. Иметь безукоризненный загар и подражать голливудскому спокойствию Брюса Виллиса еще не значит быть невозмутимым Брюсом Виллисом. Уверенность в себе приходит с опытом, а с настоящей невозмутимостью нужно родиться, ее можно изображать, но опытный глаз все равно отличит подделку от подлинника. Что касается Джима Айренхарта, то его невозмутимости с избытком хватало на все мужское население маленького штата Род-Айленд. Ни сумасшедшие грузовики, ни вопросы репортера не могли пробить стену его хладнокровного спокойствия. Странное дело, но одно его присутствие вселяло уверенность в собственных силах.
— У вас интересное имя, — возобновила разговор Холли.
— Джим?
Он над ней подшучивал Айренхарт — «железное сердце». Похоже на прозвище индейского вождя.