Исполненный светлой меланхолии, он спустился в фойе, пошептался с администраторшей. Дама с башней на голове горячо уверила: никаких проблем, товарищ майор, примите искренние сочувствия по поводу окончания отпуска. Вышел на улицу, поволок чемодан к машине. Пронзительно светило солнце. За аллеей выстроилась шеренга кипарисов – как комитет по проводам. И впрямь расслабился, столица не манила, больше всего на свете хотелось упасть в море. Да и прощание с Инессой вышло каким-то скомканным. Хорошо, что окна номера выходили на другую сторону. Андрей забросил чемодан в багажник, окинул прощальным взглядом окрестности гостиницы и собрался сесть за руль.
– Светлов Андрей Николаевич? – спросили в спину.
Прозвучало как-то недобро. К своему стыду, в первое мгновение он растерялся. Резко повернулся, уставился в глаза человеку, одетому в милицейскую форму. За спиной у того стоял милицейский «газик», в нем сидели еще двое. Странно, что сразу не заметил. Или подкрались как разведчики?
– Я кого-то убил? – пошутил Светлов.
– Об этом мне ничего не известно, – бесстрастно поведал страж порядка. – Нам поручено доставить вас в отдел внутренних дел города Паланги. Прошу проследовать в нашу машину.
– Серьезно? – удивился Андрей. А мандраж все же случился – пусть и небольшой. – А то, что я должен ехать в Москву, чтобы успеть к ночи, – это не имеет значения? То, что работаю в Московском уголовном розыске, о чем вы, конечно, знаете, – тоже пустой звук? О том, что задерживать человека, не имея никаких на то оснований…
Какого дьявола им надо? Не могли появиться, скажем, через пять минут?
– Андрей Николаевич, давайте без этого, – поморщился страж курортного порядка. – Мне всего лишь поручено доставить вас в ОВД. В случае сопротивления применить один из методов убеждения. Насколько знаю, вы сейчас не при исполнении? За свою машину не беспокойтесь. Отдайте ключи, и наш человек отгонит ее в Палангу.
– То есть мой завтрашний прогул вы берете на себя, – Андрей вздохнул, протянул милиционеру ключ. – В наручники заковывать будете?
Люди в форме смотрели равнодушно. Они всего лишь выполняли приказ. Один из них, получив ключи, потащился к «Жигулям», пристроился в хвост «газику». Андрей сидел на жестком заднем сиденье, смотрел, как тает за бортом Меркадия. Прощание с курортным поселком вышло каким-то странным. Наручники не надевали, над душой не висели. Двое сидели спереди, один из них вертел баранку. Вести беседы парни не были расположены. Андрей сделал попытку их разговорить – и, махнув рукой, замолчал. Дело близилось к полудню, солнце стояло в зените, парило – как в Хиросиме двадцать восемь лет назад. Все окна были открыты, и это немного спасало. Попискивала милицейская рация, убаюкивала. За окном цвели магнолии и рододендроны. Воздух был пронзительно свеж, ароматен – с легкими нотками автомобильного выхлопа. Поселок оборвался, за пустырем водитель свернул влево на дорогу. Этот участок трассы мимо скал был уже знаком. Дорога второстепенная, невзирая на близость моря. Отдельные участки машина проходила гладко, затем водитель сбрасывал скорость, под колесами хрустела щебенка. Нависали знакомые скалы.
Паланга возникла на горизонте практически сразу – частные дома, пятиэтажки в окружении зелени. Санаторий «Парус» в береговой зоне действительно напоминал парус – пожалуй, единственное нетиповое строение в городе. Показалось информационное табло – «г. Паланга». Водитель пропустил ползущий по встречке бульдозер, свернул и покатил с горки. Потянулись заросли типично южной растительности, чахлые пирамидальные тополя. Пейзаж немного портила свалка металлолома, стыдливо прикрытая елочками. Зато украшал гигантский плакат: «Решения XXIV съезда КПСС с честью выполним!» Чем знаменит этот съезд, состоявшийся в марте 71-го, никто уже и не помнил. Расширили ЦК, добавили число кандидатов в члены, что еще? Потянулись гаражи, заборы, домики частного сектора за гущами плодовых деревьев. «Мир, труд, май!», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!», «Народ и партия едины!». Все как везде, только с южным колоритом. До светлого будущего, как всегда, оставалась самая малость…
Паланга состояла из нескольких улиц, застроенных многоэтажными домами, – Толбухина, Южная, Советская, Ленина. Все они выходили к морю, упирались в неказистый Приморский проезд. В прибрежной зоне работали санатории, пара из них детские. К берегу примыкал городской парк с аттракционами и даже дельфинарием, который они с Инессой, кстати, посетили и остались довольны. Тянулся на километр городской галечный пляж – ничего особенного, зато море. Несколько типовых павильонов – закусочные, рюмочные, единственный на весь берег приличный ресторан «Ивушка». Вокруг упомянутых улиц и связующих их проездов кипела городская жизнь (если применим данный глагол к погруженному в спячку городку), все остальное было частным сектором, утлыми бараками, небольшими промышленными предприятиями – действующими и заброшенными. Водитель вез огородами, беспрестанно зевал.