– Не каркал бы ты, Сергеич… Он один был в машине? – спросил хмурый жилистый тип в штатском.
– Пока не знаю, Алексей Григорьевич. Я продолжу работу, если позволите. В карманах потерпевшего ничего интересного не нашли. Ключи от квартиры, где деньги лежат, носовой платок, зажигалка… больше ничего. Денежные средства изъяли – не думаю, что у товарища их не было. И часы, кстати, сняли – на запястье осталась светлая полоска. Знать, хорошие были часы, не снимал, когда загорал.
– Преступление из корыстных побуждений, – заявила молодая темноволосая особа в белой сорочке и костюме из отечественной джинсовой ткани.
– Какое глубокое наблюдение, Нина Витальевна, – съязвил жилистый тип. – Да уж, убили наверняка не из ревности, мести или внезапно вспыхнувшей среди ночи неприязни.
Женщина смутилась, как-то рассеянно глянула на постороннего.
– Товарищ капитан, в багажнике несколько сумок, – сообщил молодой вихрастый паренек. – В вещах порылись, половину точно забрали. Даже то, что осталось, – явно не отечественного производства. Такое не то что купить – достать негде… Здесь еще женские вещи, товарищ капитан. Но где женщина?
– Значит, плохо смотрите, – проворчал жилистый субъект. – Смотрите лучше.
В стороне пожилой мужчина в очках и тонкой хлопковой безрукавке опрашивал двух женщин – видимо, свидетельниц. «Мама с дочкой», – догадался Светлов, близкое родство просматривалось невооруженным глазом. Там же стояла сиреневая «единичка» – на ней путешествовали гражданки. Пожилой сотрудник милиции записывал показания, пристроив бланк поверх папки. Хорошо сохранившаяся особа сорока с небольшим лет сильно волновалась, что-то частила. Она отводила глаза от «Волги» с трупом, но соблазн был велик, глаза то и дело возвращались. Девушка стояла вполоборота, как-то жалобно смотрела на мать. Покосилась на новоприбывшего Светлова, с усилием отвела взгляд. Ей от силы было лет девятнадцать. «Большое вам спасибо, товарищи, – доносился бурчащий голос пожилого оперативника, – за бдительность, за проявленное гражданское сознание».
– Мы знакомы, товарищ? – обнаружил постороннего капитан. Ничто не мешало сделать это раньше. – Чьих будете? Как вас сюда пропустили?
Андрей показал удостоверение.
– МУР? – удивился сотрудник милиции, прочитав документ. – Прошу прощения, но ваших не приглашали… Или я чего-то не знаю?
– Мимо ехал, – объяснил Светлов. – Нахожусь в отпуске. Сам понимаешь, друг, профессиональная реакция.
– Понимаю, – усмехнулся собеседник. – Но не одобряю. Будьте любезны, уважаемый, покиньте место происшествия и продолжайте свой законный отдых. – Он покосился на «Жигули» цвета навозной мухи и расстроенный лик Инессы в окне. Не удержал кривую ухмылку. – А если нам понадобится помощь московских товарищей, вас известят в первую очередь. Я ясно выражаюсь?
– Яснее некуда. Удачно поработать, капитан. – Андрей приподнял условную шляпу и неохотно двинулся прочь. На него с любопытством покосилась молодая брюнетка – Нина Витальевна. В целом все правильно. Никому не понравится, когда посторонние, тем более из Москвы, вмешиваются в их работу.
– Товарищ капитан, женские очки нашел, – громко сообщил молодой сотрудник милиции. – Точно женские, дорогие, но, к сожалению, раздавленные. И еще, товарищ капитан, тут под обочиной что-то происходило. Боролись, или на коленях кто‐то ползал. Много следов, товарищ капитан… Виктор Сергеевич, давайте сюда, тут вам работы до вечера хватит. А посмотрим, что у нас под обрывом?
В принципе, Светлов удовлетворил свое любопытство. По работе еще не соскучился. Он собрался перейти дорогу. Инесса в «Жигулях» подавала знаки, проводила по горлу ребром ладони. Ярко накрашенные губы отчетливо выводили: цигель, цигель… За спиной прозвучал изумленный вскрик. Андрей остановился, не стал торопиться переходить дорогу. Молодой сотрудник милиции стоял на обрыве, смотрел вниз и махал рукой: все сюда. Народ подтягивался. Занервничал милиционер, стоящий в оцеплении, завертел головой. Переглянувшись, к обрыву подошли свидетельницы. Подтянулся и Светлов: почему бы и нет? Про него забыли. Зрелище было отвратительным, но приковывало взгляд (как, впрочем, и любое отвратительное зрелище).