Малик стоял в пяти футах от нее, руки расслабленно свисали по швам, взгляд был напряжен.
Я дернула цепь к себе, перехватила ближе к концу и снова метнула. Малик шагнул в сторону, поднял руку, поймал цепь и крепко держал ее, как я ни тянула изо всех вампирских сил. С тем же успехом я могла бы двигать гору. Малик рассмеялся — его смех обдал меня дразнящим весенним ветром с тончайшим намеком на грядущий зной — и отпустил цепь, и я повалилась назад, врезалась в стол, ноутбук с грохотом упал на пол. Я завизжала от ярости, и личинки внутри восторженно запрыгали, подхлестывая меня. Теперь я вращала уже другим концом цепи, с ошейником, словно моргенштерном. Целиться им было трудно — вес распределялся косо, — но я все равно метнула его прямо Малику в грудь, вложив в удар всю свою волю. Малик увернулся, однако ошейник все равно хлестнул его по ребрам, они захрустели, громко, словно трескался лед. Демонята внутри меня заверещали от радости, а Малик отшатнулся, ноздри его раздувались, в глазах полыхал голубой огонь.
— Шальной удар, — тихо проговорил он.
— Может, и не шальной, — так же тихо отозвалась я, вспомнив, как он открыл дверь в спальню. «Роза с тобой одной крови, а ты владеешь телекинезом!»
«Мы с Розой одной крови, но ей передались не все мои способности».
— Не надо на это закладываться, — заявила я, дернула цепь к себе, одним плавным движением раскрутила ее и снова метнула.
Малик размытым пятном перемахнул через кровать, но я была настороже и теперь уже осознанно велела цепи ударить его по голове. Малик пригнулся, перекатился, но ошейник еще раз попал в него, только не в череп, а в плечо. Малик снова перекатился, с грохотом налетел на окно, я крутанула запястьем, и цепь змеей метнулась к более крупной мишени — к его торсу.
Но не долетела — Малик перекатился опять, вскочил на ноги и бросился на меня. Его плечо ударило меня в живот, приподняло над землей, отшвырнуло назад.
Сначала я врезалась в стену спиной, потом головой, штукатурка разлетелась на куски, все кругом засыпало пылью и мусором. Я выпустила цепь и обхватила Малика руками, не успела она звякнуть об пол. Визжа как резаная, я впилась ногтями ему в спину и прочертила по коже кровавые борозды.
Малик зашипел от боли, поднял меня над головой и швырнул в стеклянную стену. Стена разбилась с артиллерийским грохотом, выгнулась наружу… и разлетелась. Я заглянула в пропасть, услышала музыку, рокотавшую в голове, словно пульс великана, а крошечные кубики стекла посыпались на ничего не подозревавших танцоров в тридцати футах подо мной.
На миг я зависла в воздухе, упершись в раму пальцами ног и молотя руками воздух в тщетной попытке удержаться.
Будет больно, очень больно, но я не погибну — на Розином теле залечатся любые увечья.
Но что же станет с толпой людей внизу? Они-то не такие прочные!
Демонята ликовали, а я в панике пыталась выгнуться назад и не упасть…
…и с облегчением поняла, что зависла и во времени, и в пространстве и что никуда я не упаду.
Сильная рука обхватила меня за талию, жесткие края золотого бикини впились в спину — Малик притиснул меня к себе. Золотой ошейник защелкнулся на шее, и голос Малика у меня в голове прогремел:
— Летим, Женевьева!
Сердце у меня заколотилось, все быстрее и быстрее, демонята пищали в экстазе, Малик шагнул в пролом, и мы взмыли в воздух.
— Вампиры не летают! — крикнула я, но никто меня не услышал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Мы парили во времени и пространстве, вокруг многоцветным бриллиантовым кружевом лучей сверкали софиты, в уши толкалась музыка — громкая, грубая и такая смазанная, что мне никак не удавалось уловить сколько-нибудь внятный ритм. В перекрещенных лучах софитов было видно, как от толпы поднимаются дрожащие миазмы телесного жара, а вместе с ними соленый пот и толкотня несовместимых запахов — духов, лосьонов после бритья, дезодорантов и фруктовых коктейлей. И все это, словно огонь маяка в кромешной тьме, перекрывал зазывный нестройный хор оглушительных басовых аккордов — биение тысячи сердец, которое накрыло меня волной, половодье пульса, потопившее меня в потоке голодной слюны с металлическим привкусом, в потоке охотничьей страсти; мне казалось, что все кругом — моя добыча, и не более того…
Под нами открылся участок пола — разгоряченные светящиеся тела возбужденных людей разогнали холодные тени вампиров, с замкнутыми бесстрастными лицами, с замершими ледяными сердцами, — вампиров, которые дерзнули встать между мной и моей добычей!
Все равно никто от меня не уйдет.