Ханна двинулась на меня с ободряющей улыбкой.
— Нет-нет, не беспокойся, с тобой ничего плохого не случится, ведь Графа уже нет! — Она обхватила пальцами горлышко бутылки. — Временами он и правда вел себя как гадкий извращенец, кстати, вот тебе еще один повод меня благодарить…
Меня затошнило — перед глазами всплыли жуткие картины. Я попыталась прогнать видения — ни к чему думать о Графе и о том, что он вытворял с моим телом, пока оно беспомощно валялось на каменном столе…
— Ты взяла мое тело в заложники, так что мне сейчас не до благодарности! — рявкнула я.
— Вовсе нет — я никогда не делаю ничего такого, что приносило бы мне прямую выгоду, это против моего кодекса чести! Понимаешь, пользоваться магическим могуществом, когда твоей душой владеет демон, крайне неразумно; ведется этакий учет грехов с точки зрения прибыли и убытков, и декларировать прибыль крайне невыгодно. Поэтому уверяю тебя, тебе вовсе ничего не грозит и твое тело благополучно вернется к тебе на заре, когда чары перестанут действовать, — все как обычно. — Ханна откинула голову и снова отпила из бутылки, и пульс на ее горле вспыхивал, словно отвлекающие огни полицейской мигалки, а затем продолжила: — Между прочим, Элизабетта и в самом деле очень хочет, чтобы Роза приняла ее предложение, а поскольку я вызвалась ей помочь, у меня есть чем тебя завлечь.
Она сжала губки бантиком и послала мне воздушный поцелуй. В воздухе выгнулась струя прозрачной жидкости, рассыпалась на крупные черные капли, словно при замедленной съемке. Капли впились мне в лицо, словно кипящая смола, я закричала — кожа у меня покрылась пузырями, лопалась от жара… Огненная жидкость выжгла мне глаза, опалила язык, хлынула в горло, адское пламя протекло по пищеводу и раскаленной лавой забурлило в желудке.
От потрясения в голове у меня на миг стало совсем пусто, а потом я поняла, что она со мной сделала, и разум скорчился от страха.
Ханна осеменила меня демоновой кислотой.
Прошло всего несколько секунд — и я почувствовала, как внутри копошатся личинки, как они кусаются, царапаются, вгрызаются микроскопическими коготками, зубами, ядовитыми шипами в мои внутренности, мышцы, кости, мозг… Крошечные зазубренные вспышки боли вонзились в меня сотнями булавок. Паразиты-демонята так отчаянно хотят родиться, что пожирают и своего носителя, и друг друга, — вот он, естественный отбор в действии. Это вам не «ребенок Розмари», в моем распоряжении нет девяти месяцев, нет постепенно пухнущего чрева, которое придется таскать на себе, пока не родится Антихрист, — пройдет всего лишь сорок восемь часов, и на свет появится один-единственный новехонький демон, если, конечно, мне повезет, точнее, не мне, а Розе.
Я ошарашенно глядела на Ханну, онемев от ужаса.
— Женевьева, ну что ты на меня так смотришь? — промурлыкала та. — Понимаю-понимаю, ты наслушалась страшилок, но ведь на самом деле личинки вполне можно контролировать! — Она прикоснулась указательным пальцем к моему лбу и пробормотала что-то на своем гортанном наречии, и личинки тут же притихли. — Всего-навсего следуй указаниям, и они будут вести себя смирно, а тело Розы избежит серьезных травм, к тому же, как ты помнишь, на нем все заживает необычайно быстро. А когда ты завтра снова станешь самой собой, я с радостью окажу тебе услугу и изгоню паразитов из тела Розы. — Она пожала плечами. — Если не будешь меня слушаться — что ж, дело твое; можешь позволить личинкам следовать их естественным склонностям, и в этом случае вы с Розой освободитесь от связывающих вас магических уз. Нет тела — нет чар, знаешь ли. Тебе ведь это и нужно, правда? — Она вопросительно приподняла бровь. — Однако же, признаться, я всегда считала, что ты от природы склонна к состраданию и такой жестокий выход из положения тебя не устроит.
Я облизнула пересохшие губы, едва не закашлявшись от приставшего к ним привкуса серы.
— Надо полагать, в уплату за изгнание паразитов я должна буду отдать яйцо, — проговорила я, радуясь, что голос звучит твердо.
— Что ты, конечно нет! Я буду рада оказать тебе такую услугу! — Ханна положила мне руки на плечи. Я хотела сбросить их, мне было противно ее прикосновение, но мышцы отказались повиноваться — и я едва не задохнулась от паники. А Ханна между тем продолжала с печальной улыбкой: — Просто я боюсь, что если я не смогу к завтрашнему вечеру освободить Гвен — а без яйца это невозможно, — то так огорчусь, что не сумею сотворить нужные чары.
Завтрашний вечер. Хеллоуин.
Ночь, когда демоны собирают долги.