И вообще, можно подумать, Малик сам не любит насилия, можно подумать, у него идеальные застольные манеры!
Эта мысль подмешала нотку истерики к смеху, который я изо всех сил старалась подавить. Мне это удалось, я задушила его, не дав вырваться на волю, — да уж, именно так я должна была поступить с Маликом по воле паразитов. Я оглядела спальню — вдруг найдется что-нибудь полезное: деревянный письменный стол, плазменная панель, ноутбук с черным потухшим экраном, приоткрытая дверь — наверное, в ванную, — и такая же стеклянная стена, как и в гостиной, выходящая на танцплощадку, но, к сожалению, нигде не видно ни священника-экзорциста, ни бутылки со святой водой. Надо бы подать жалобу в администрацию «Голубого сердца» за непредусмотрительность. До ближайшей церкви, кстати, рукой подать… В голове забрезжила неплохая, вполне дееспособная мысль…
Острая, как шпага, боль в области левой почки живо вернула меня к действительности, к телам на постели и к заданию, которое я только что получила.
— Прямо пара влюбленных голубков, — протянула я, ловко замаскировав спокойным тоном ужас, разъедавший мое тело. — Даже жалко портить такую кровь-любовь-морковь, но у меня тут для тебя подарочек, Малик. — Я свела руки, и цепь громко звякнула. — Мне приходится плясать на угольях, а они адски жгучие и не любят ждать.
Малик приподнял голову над плечом Дария — веки полуопущены, взгляд сонный, но ни капельки не смягчившийся. Оценил мой наряд и пробормотал:
— Вижу, у тебя уже начался Хеллоуин.
— Кажется, это любимое кино старушки Лиз. — Я картинно повернулась.
— Принцесса инкогнито, прикованная к чудовищу. — Малик криво усмехнулся. — Тонкие намеки Элизабетте никогда не давались.
— Так ты готов или как? — Я указала подбородком на впавшего в сладкую истому Дария. — Видишь ли, я сегодня вся демоническая-демоническая, так что лучше покончить с убийствами поскорее, пока не поздно.
— Демоническая? — Малик сдвинул брови и приподнялся на локте.
— Да, потому что на меня наслали демонические чары.
Я стиснула цепь, звенья впились в ладони. Длинные тонкие пальцы Малика покоились на накачанном, в шашечку, прессе Дария, перемазанном кровью, — между прочим, совсем не обязательно всем своим видом подчеркивать, как ему тут было хорошо! Интересно, почему я так злюсь на того, кто должен быть в моей жизни неизбежным злом, и не более? Я же не хочу сама, гм, вступать с Маликом в подобные отношения! Или хочу? Или это на меня опять влияют Роза с демонятами? Ладно, с этим потом разберемся. Если оно наступит, это «потом».
— Естественно, у меня есть выбор, и я знаю о последствиях…
Понимая, что здесь у всех стен есть уши, я продолжила мысленно, надеясь, что Малик меня услышит: «Последствия касаются тебя и тела Розы, потому что, как только солнце покажется над горизонтом, я снова вернусь в себя, то есть в свое тело».
Думать было трудно — колени так ломило, что я еле держалась на ногах.
— Так что если за последние полдесятка столетий твоей жизни ты случайно получил сан священника — любой конфессии, мы с демонятами непривередливые — или можешь быстренько раздобыть какую-нибудь очищающую жидкость, лучше благословленную… — я подняла глаза к небесам, — все обойдется, а нет — скоро прозвенит первый звонок, то есть колокол, то есть по нам…
— Полагаю, время еще есть, — произнес Малик.
В его глазах зажегся голубой свет, полутемную комнату залило мирное сияние. Он поднес запястье к губам, впился в него, потом приподнял Дарию голову и предложил ему выпить крови. Дарий, похоже, не отдавал себе отчета в происходящем. Глаза у него были закрыты, обмякшее лицо не выражало ничего, кроме сытости; тогда Малик склонился к его щеке — завеса темных волос закрыла обоих — и прошептал что-то так тихо, что даже мне с моим вампирским слухом было не разобрать. Дарий открыл рот и присосался к запястью Малика, жадно, словно проголодавшийся младенец к материнской груди, было видно, какое наслаждение ему это приносит. Я глядела на них как завороженная, пряный аромат крови Малика дразнил меня, к нему примешивались более резкие запахи меди и лакрицы и еще чего-то такого, что я не могла распознать, как ни старалась, какой-то сладковато-горький привкус, вроде перебродившего нектара…
От размышлений меня оторвал громкий хлопок — это Малик просунул палец между губ Дария и отлепил его от своей руки; у меня появилось легкое ощущение, что я это уже где-то видела, и я нахмурилась.