– Поехали, посмотришь, как живут на Севере, – предложил родственник.
И вот едва различимая правая сторона обледенелой дороги неслась под колеса. По сторонам равнодушно мелькал заснеженный лес, чьи верхушки отплясывали безумный танец, как график сердечных ритмов на ленте кардиограммы. В салоне успокаивающе играла музыка, напоминая о молодости в песнях «Бони М». Мысли устремлялись прочь, в какие-то иные леса и ситуации:
Зима! Ах, модница какая!
Свои уборы поправляя,
Своим величьем удивляя,
Идет спокойно, вся блистая!
Была шалуньей озорной,
А стала белою княжной!
Она легка, нетороплива
И даже, кажется, счастлива,
Что рядом шествует ВЕСНА.
А с нею, близкой подругой,
Зима прекрасна и мила
И перед долгою разлукой.
Пока водитель гнал машину в спокойном темпе, душа Алика покоилась на незримых успокаивающих подушках безмятежного легкомыслия. Эта была первая его поездка на автомобиле на столь дальнее расстояние, исчисляемое не только сотнями, но и тысячами километров, и трепетание чувств возникало. Пассажир над дорожными обстоятельствами не властен. Бывало, что их машина после обгона едва успевала вернуться на свою по¬лосу, как мимо с шумом пролетало встреч¬ное чудовище.
«Пронесло», – восклицал кто-то в го¬лове Алика, но поскольку «проносило» регулярно, он успокоился, несмотря на тревожную статистику дорожных катастроф, которая теперь перешла в разряд нереальных россказней. Что с того, что в автокатастрофах людей погибает больше, чем при крушении поездов и самолетов, если эта единственная машина едет так уверенно? С ней, наверняка, ничего не случится: гибнут дураки…
Где-то в районе населенного пункта с иноземным названием Пыть-Ях во сне Алик почувствовал, как машина резко вильнула, взревел мотор. Алик открыл глаза. Ничего. Только темнота, нереальные, вырезанные светом фар силуэты деревьев меж двумя головами впереди.
– Что случилось? – спросил он, сладко зевнув так, что нижняя челюсть чуть не вылетела из височных суставов, как уже случалось.
– Да ничего, спи. Прицеп за «Камазом» на гололеде начал сворачиваться, вылетел на нашу полосу и чуть не перекрыл дорогу, еле объехали, обочину немного зацепили, – тревожно ответил водитель.
Алик не знал, что проехать на скорости по обочине на северных дорогах равносильно самоубийству, потому что летом обочина сплошь песчаная. Колеса, попавшие в песок, пробуксовывали, колеса оставшиеся на дороге гнали вперед. Из-за разницы скоростей колес машину разворачивало на дороге, и она неизбежно переворачивалась, а там как повезет. Их спасло то, что песок обочины обильно впитал осенние небесные воды, а зимняя сибирская стужа заморозила эту смесь до состояния железо-бетонной плиты, но нет ничего успокоительнее незнания.
Второе приключение было опаснее. Они обогнали автобус, но только вернулись на свою полосу, как гололед напомнил о себе ощущением легкого холодка в животе, возникающего обычно в свободном полете. «Нива» неуправляемо заскользила по трассе это мгновенно сообразил даже Алик, никогда не попадавший в такие ситуации. Сон исчез, словно кто-то нажал на кнопку отключения. Как на экране телевизора – щелк – и нет картинки. Алик резко подался вперед и в напряжении застыл. Состояние полета длилось секунды, доли секунды и исчезло так же внезапно, как появилось. Водитель откинулся на спинку сиденья, явно облегченно, и сбросил скорость. В ответ на это автобус обогнал «Ниву» с оскорбительно продолжительным сигналом, пронзительным, как вой пожарной или милицейской сирены, но только обогнал и заскакал впереди на перекошенных дорожных плитах, как сам сбросил скорость. В кабине «Нивы» раздались нехорошие слова, которые не принято говорить при детях и женщинах. Алик опять встрепенулся и увидел, как мощный зад автобуса угрожающе быстро приближался к ним, сияя кровью габаритных огней. Водитель инстинктивно нажал на тормоза, автобус стал удаляться, но «Ниву» развернуло бочком, и она неуправляемо заскользила…
Алик вцепился в переднее сиденье. Навстречу спешила колонна мощных грузовиков, их фары слепили глаза, как солнце. «Все, конец», – подумал он, однако «Нива», скользя бочком по трассе, чудесно про¬скочила мимо колонны тяжелых автомашин, лишь потом ее развернуло полностью поперек дороги. Алик еще успел удивиться, что колеса и поперек движения скользят не хуже, чем напрямик, как «Нива» наткнулась на обочину. Удар о наст был шумный. Трах – бах! Машина закувыркалась и примерно через три переворота замера на боку, оставив в душе Алика угнетающее, внезапно возникшее чувство покорности судьбе.