жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый
крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам
судить,- батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в
смятение:- На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.
- А это не слишком?- хмурится Антон.
- Я от своего имени говорю,- мягко произносит Викентий Петрович,- а каждый из вас сам
будет решать, как жить.
Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через
плечо:- Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ,- тоном, не
терпящим возражений.
- Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив,- несколько
примиряющее говорит Антон.
- Навестим,- кивает Виктор.
- Ты это, на меня не обижайся … он был для нас нормальным товарищем, немного
нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы,- Антон вздыхает и
добавляет,- мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.
- Ты не пойдёшь,- отрезал Виктор.
- В смысле?- не понял Антон, в недоумении хлопнув глазами.
- Здесь останешься, будешь охранять лагерь, я с Аликом пойду.
- Ты не прав,- Антон угрожающе суживает глаза.
- В армии служил?
- Причём тут это,- обескуражено произносит он,- ну да, служил, до университета.
- Тогда это приказ.
- Приказ?!
- Да,- Виктор отворачивается, вся эта байда с выяснениями ему порядком надоела.
Лодку затягивают к палаткам, люди вооружаются ножами и топорами. Виктор, как
ни в чём не бывало, спокойно раздаёт указания, теперь ему никто не перечит, все
ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его
решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом
могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится, как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент … да какая разница как его можно
назвать, главное, чтобы он был за всё в ответе и принимал правильные решения.
Виктор устало присаживается к костру, автомат укладывает под правую руку, а под
левую к нему прильнула Нина. Он с нежностью прижимает женщину к себе. Она едва не
замурлыкала от этой ласки, обвивает его руками, жарко дышит и слегка улыбается.
- Устала?- целует её в губы.
- Она мгновенно отвечает, слегка отстраняется, серьёзно смотрит в глаза:- Испугалась.
Как начало у всех «крыши» сносить, так жутко стало … батюшка молодец.
- Профи,- кивает Виктор.
- Как дальше будет?- Нина вновь забирается ему под плечо.
- Слабину дам, людей разочарую. Им сейчас крепкая рука нужна. Они правы, прощать
нельзя, если дали по правой щеке, заряди между глаз так, чтоб искры посыпались, иначе
рабами сделают.
- С этим вряд ли батюшка согласится,- опускает взгляд Нина.
Виктор некоторое время молчит, затем уверенно говорит:- Викентий? Да он первый
в морду даст!
- Не по-божески как-то.
- Кто сказал?- в удивлении поднимает бровь Виктор.
- В Библии иначе написано.
- Вспомнила,- улыбнулся мужчина.
- Я о ней сейчас часто вспоминаю,- вздыхает женщина.
- Насколько мне известно, самоубийство – смертный грех. А сидеть, сложа руки и не
брыкаться, когда тебя поволокут на бойню – это самое настоящее самоубийство,
преступление перед богом. Нет греха в том, что спасая себя и близких, приходится давить
тварей.
- Так всё таки пойдёшь завтра … то есть уже сегодня?- в словах женщины мелькает страх.
- Обязательно. Если даже не получится наказать гадов, по крайней мере, проведём
разведку. Я чувствую, что-то начинает происходить, словно мощный маховик стронулся с
места, раскрутится – не остановишь, перемелет зубцами в труху.
- Ты мой маховик,- Нина украдкой оглядывается и впивается в его губы страстным
поцелуем.
Виктор отвечает, но к своему удивлению чувствует пустоту в душе, словно в
преддверии смерти. Это сочетание страсти и страха вскружило голову, он встаёт, рывком
поднимает женщину:- У нас есть ещё один час,- шепнул он дрожа.
Нина неожиданно всхлипывает:- Мне кажется, тебя ждёт … - она не договаривает, лишь
слёзы жемчугом скатились с лица.
- Пустые страхи,- говорит Виктор, но мрачнеет, его интуиция, сволочь этакая, словно
ледяными пальцами обхватывает сердце. В любой другой момент он послушался бы её, но
сейчас нет никакой возможности, за ним стоят люди, желающие мщения.
В неуклюжем доме, который он выстроил собственными руками, так уютно и
хорошо, а рядом с ним любимая женщина. Она отдаётся ему со страстью молодой
любовницы, а в глазах преданность жены.
Сквозь щели, изображающие окна, проникает серость рассвета. Виктор открывает
глаза, пора. Как тягостно уходить, здесь тепло и спокойно, а Нина спит, такая нежная и
трогательная. Виктор берёт автомат, щупает ножны, они пустые. Нож придавлен телом
женщины, вероятно, он выпал, когда они были в объятиях. Нет, будить её он не будет, сил
нет, впрочем, автомата вполне достаточно.
Вздрагивая от сырости, Виктор бежит к палаткам. Горит костёр, мужчины не спят,
ему протягивают поджаренного голубя.
- Доброе утро,- здоровается он, присаживается, с аппетитом ест, тонкие косточки голубя
хрустят на зубах, сочное мясо придаёт уверенность и даже интуиция уползает глубоко в
сознание и лишь в глубине холодит сердце.
Подходит хмурый Алик, придерживая панаму у левого глаза.
- Кто это тебя?- узрев хороший синяк под глазом, удивляется Виктор.
- Так,- неопределённо произносит он.
- Аньку с Игнатом не поделили,- хихикнул Антон.
- Я ему тоже вмазал,- со злостью выпалил Алик.- Чего это он на чужих женщин
заглядывается!
- Да, конечно, вмазал, если бы я не подоспел, он тебе как курёнку шею отвинтил бы,-
хохотнул Антон.- А крепкий мужик, Игнат, а борода, какая, Анька явно в его бороду
влюбилась, вот отрастишь такую, и у тебя шанс появится,- язвит его друг.
- Не хорошо это,- сурово двинул бровями Павел Сергеевич,- надо всё по интеллигентному
решать. А вы как считаете?- в упор обращается он к Виктору.
- Я?- отрывается от голубя мужчина.- Тоже в драку полез. Свою женщину в жизнь не
отдал бы.
Алик опускает взгляд, хмурится ещё сильнее, козлиная бородка обвисает, затем
задорно вздёргивается:- Ничего, Анька всё равно будет со мной … запуталась девка.
- Верно, со многими путается,- не к месту вякнул Антон и едва увернулся от хлёсткого
удара.
- Э нет,- на этот раз резко противится Виктор,- у нас не детский сад. Всё, Алик, пора,- он
встаёт, швыряет в огонь обглоданные косточки.- Павел Сергеевич, организуйте охрану
лагеря, Игната с Сашей отправьте на лодке за брёвнами, пусть хоть сколько привезут. А
ты,- Виктор останавливает взгляд на Викентии Петровиче,- сигнальные ловушки поставь.
Караби яйла просыпается. На свинцовом море с опаской пробегают акварельные
блики от порозовевшего горизонта, потянуло свежим ветром, бежит рябь, отбрасывая
медные отблески. Далеко в море показывается знакомое стадо касаток, в последнее время
они часто подплывают к побережью, где-то в увязнувших в море скалах, расположились
морские котики. Вода несколько прогрелась и сейчас в неё можно по пояс погружаться, без риска отморозить себе пятки. Конечно, море всё равно холодное, ближе к семнадцати, но не одиннадцать, как это было месяц назад. Всё равно Виктор вздрагивает, когда, зачерпнув воды, резко обливает голову, пытаясь прогнать сонную вялость – результат
бессонной ночи. Алик тоже умывается, с удовольствием фыркает, встряхивает козлиной