— Нам всё равно нужно её найти, — возразила Лупо, немного замедлившись и взглянув наверх. Голубая плёнка медленно расползалась, оставляя после себя мимолётное марево. «Похоже, Вестник всё же смог отключить его, — подумала она, двигаясь дальше, — только для нас это означает, что времени уйти отсюда всё меньше и меньше».
— Лупо, как слышишь меня? — зазвучал каркающий голос Корво в её ухе, сквозь шипение — их приёмники оказались на пределе своего диапазона.
— Помехи в эфире, но я слышу, — подтвердила волчица, не сбавляя скорости, — что у вас там?
— С нами связалась Елема Боуки, начальник связи Сопротивления, — в голосе ворона явно проскальзывали нотки радости, — она всё ещё находится в городе и двигается к нам.
— Откуда она узнала про нас?
— Её нашла Бэтли. Точнее — она нашла Бэтли.
— Бэтли с ней? — Лупо резко остановилась и дала рукой знак Кано. — Она в порядке?
— В полном. Разве что… она говорит, что из-за неё погиб её друг. Не понимаю, о чём…
— С этим разберёмся потом, — она повернулась к выжидающе смотрящему на неё псу и нахмурилась, — передай этой Елеме: если с Бэтли что-то случиться, то я…
— Лупо, она — агент Сопротивления. Она в курсе, что беоты людям не враги и не причинит ей вреда, — поспешил успокоить её Корво, зная, что волчица слов на ветер не бросает.
— С тебя я тоже потом спрошу, Налётчик, — для острастки пригрозила она, хотя на душе стало необычайно легко — Бэтли оказалась в относительной безопасности, а значит, теперь только от неё зависело, спасутся они или нет.
— Так, что теперь? — поинтересовался Кано, вопросительно заглядывая в её жёлтые глаза.
— Мы недалеко ушли от южного района, поэтому живо возвращаемся туда и улетаем подальше от этой могилы. И надеюсь, план Лиззи по починке турбины сработает.
Он лишь кивнул, молча двинувшись за ней по проулку, огибая широкое тело стоэтажного жилого здания. Теперь, Лупо выглядела не такой удручённой как прежде. Кано с удивлением и радостью заметил ликующие огоньки в её глазах, хотя она и пыталась казаться строгой и холодной. «И всё же я прав, — хмыкнул он, довольный своей догадкой, — внутри она совсем другая».
Запах гари и палёного пластика витал в воздухе, оседая на них невидимым осадком. Из-за отключения щита, на город опустилась густая темнота, и лишь неверный свет мерцающих звёзд, Эметула и разгорающегося впереди пожара освещал почерневшие улицы. Зловещие тени метались внутри опустевших строений людей, а звуки боя становились всё тише, уступая места крикам и взрывам. Покосившиеся фонари провожали убегающих в темноте беотов невидимыми взорами разбитых сфер, как бы прощаясь со своими непрошенными гостями. Гирлянды на них оплавились и превратились в едва заметные следы на столбах, а некогда яркие неоновые вывески обрушились вниз, на разбитый асфальт. Для большей части Аполотона всё уже было кончено — город пал. Но где-то там, вдали, ещё мелькали фиолетовые и рыжие вспышки, означая, что ещё не все люди покинули это место. И именно в том направлении двигались Лупо и Кано, изо всех сил прислушиваясь к звукам вокруг.
— Знаешь, на «Орхидее» нас к этому не готовили, — зачем-то сказал пёс, не зная, как начать разговор. Ему очень хотелось поговорить с этой статной и гордой волчицей, но лишь один пронзительный холодный взгляд заставил его умолкнуть вновь.
— Удивительно, что ты только сейчас это заметил, — хмыкнула она, не сбавляя темпа, — хотя… нет, не удивительно.
— Всегда меня оскорбляешь… — обиженно проговорил тот, поджав оставшееся ухо. — Неужели так сложно быть той, кто ты есть?
— По-моему, мы договаривались, что ты не будешь меня доставать, — глухо проворчала Лупо, устало нахмурившись — только этого сейчас не хватало.
— Я и не достаю, — упрямо возразил Кано, — просто хочу понять, что у тебя на уме. Ты постоянно строишь из себя недотрогу, но ведь я чувствую, что в глубине души ты совсем другая!
Лупо резко остановилась, от чего тот едва успел затормозить, чтобы не врезаться ей в спину. Такого она не ожидала от нерасторопного пса, который уже начинал мямлить какие-то извинения. «Не настолько уж он и не прав, — неохотно подумала волчица, поразмыслив над его словами, — но зачем, Кано, неужели ты…»