Чем я вообще думал? Воодушевился подарком судьбы? Пообщался с людьми и подумал, что все позади? Что я среди них? Как я мог не подумать о последствиях?! Мои ноги резко ослабли, и я осел на пол рядом с постелью.
Около часа я просидел, обеспокоено глядя на девушку, ловя любую реакцию и скорбя о своем поступке, но ничего не происходило…
Я снял повязку с ее глаз и осторожно вытер старую мазь. Не вытягивает… Совсем… Стало еще хуже. Так надулись и расплылись, что жутко смотреть. Как щеки у жабы, даже более жутко, чем при находке. Она определенно их потеряла. И я решился, — моя кровь в любом случае уже попала в ее организм. Снова разрезал, на этот раз обе свои ладони и одновременно приложил их к глазам. Тот же эффект, только сильнее, я снова испугался столь бурной реакции, но руки не убрал, и оно того стоило! Буквально на глазах моя кровь испарялась, выкипая на ее коже и заживляя ее. Глаза немного раскрылись, выпуская все нечистоты, но этого было недостаточно. Я снова разрезал, но не уже успевшие затянуться ладони, а крупные вены чуть выше запястий.
Добавляя добрую порцию крови, я наблюдаю, как ее ткани восстанавливаясь, тут же приобретают форму и нормальный оттенок!
Я засмотрелся открывшимся зрелищем. Теперь я мог рассмотреть черные длинные, чуть подрагивающие ресницы, обрамляющие, казалось, идеальную форму глаз. Даже почти иссиня-черные круги вокруг глаз начали бегло таять от центра. Я не мог поверить в то, что вижу. Будто снежинка, на которую упала капля дождя. Хотя, мне ли удивляться?
Уже через минуту на меня, не моргая, смотрели удивительной красоты — васильковые глаза!
Она так неожиданно их распахнула, а мое лицо в тот момент было так близко, что я замер от неожиданности, не в состоянии управлять даже мимикой. Это была самая длинная в моей нынешней жизни минута. С трудом я отмер и немного отстранился, всем видом пытаясь показать, что меня не стоит бояться.
Думаю, девушка уже некоторое время была в сознании, но ничего не видела и боялась подать голос. Не исключено, учитывая, что с ней произошло. Видимо, поэтому она разговаривала только во сне.
Я улыбнулся ей. Она смешалась, а затем всхлипнула и разрыдалась. Хотела смахнуть слезы, но веревки не дали. Ее мгновенно захватили испуг и паника. И меня, кстати, тоже! Я понял, — она увидела ВСЁ! Сокрушаться о себе времени не было… Я быстро взял себя в руки, поймал ее взгляд и как можно спокойнее, не выдавая волнения, сказал:
— Если хочешь, я тебя развяжу. — Она замерла и недоверчиво на меня посмотрела.
— Веревки — для фиксации возможных переломов, чтобы ты не навредила себе, пока была без сознания. — Опять смотрит. Что еще ей нужно сказать? — Я нашел тебя израненной в лесу. Могу привязывать только на ночь, а то свалишься на каменный пол, лежанка-то высоко. — Все что мог, до кучи собрал…
Девушка несколько раз моргнула и, издав звук, похожий на сглатывание, продолжала смотреть в упор.
— Так тебя развязать? — Она кивнула, а потом помотала головой. И как это понимать? И что творю я, — развязать? Разумнее было скрыть свое существование и место жительства. По внутреннему убранству несложно догадаться, где мы, а если сможет дойти и выглянуть, то и вовсе потом найти меня сможет. Но почему-то сейчас я готов на все лишь бы не видеть паники в ее глазах.
— Я… Мы… — Вдруг начала она свой рассказ и расплакалась. Пока мы говорили, а я в придачу занимался самокопанием, совершенно не обратил внимания на то, что она на эмоциях села, и только сейчас это осознал. Я было дернулся к ней, чтобы ее уложить назад, но она обвила меня руками и расплакалась, притянувшись к моей груди.
И что мне дальше говорить, а главное, что делать? О таком развитии событий я и не думал…
— Может ты что-то хочешь?
— Домой, к маме. — И опять заплакала. Голосок такой, будто колокольчики пытаются пробиться через скрипучий камыш.
— Хорошо. — Тут же поймал от нее полный надежды взгляд. — Как только поправишься и сама сможешь ходить, я провожу тебя домой. — Она сразу приуныла. И очень робко спросила:
— А можно меня только на ночь привязывать или не привязывать вовсе? — С трудом проскрипела она. Слова явно давались ей нелегко. Произнося слова она поднесла руку к горлу и морщилась от каждого произнесенного звука. Я догадался дать ей попить. С первым же глотком она подавилась и закашлялась.
— Как скажешь, так и сделаем. — Я миролюбиво улыбнулся и отвязал бинты с веревками. Она с видимым с облегчением вздохнула, довольно свободно для лежачего больного потерев места, где только что были бинты, окутанные веревками. — Не пытайся пока сесть. Дать еще глотнуть? — Она кивнула, и я на этот раз сам, дозируя минимальным наклоном кружки, попоил девушку.