Начало
2005 год. Хмурое, осеннее утро било в окно холодными каплями. Тополь, стоящий прямо напротив моей комнаты, скребется ветвями, будто просясь внутрь. В этот момент я занавесил тюль ещё сильнее. С недавних пор, парень по имени Итан Ларссен перестал, нет, не любить, просто... желать как-то вновь соединится с внешним миром. Он мне не казался притягательным. Да, он существует. Да, я его часть. Но что из этого? Мне и так хорошо. Не думай, что я - отшельник, дорогой дневник. Я люблю людей. Боже, ты бы знал, как я их люблю. Они такие... такие интересные, что у меня нет причин относиться к ним плохо. Именно это я считаю в себе ненормальным. Каждому человеку, открываясь максимально, мне не становится страшно от последствий. Мир открыт для меня. Для него открыт и я. Но где-то глубоко внутри чувствую, что есть грань моей откровенности с ним. Именно поэтому окно моей комнаты занавешено. Вообще, я дружелюбный парень, так многие говорят. У меня много друзей и знакомых. Есть даже лучший друг - Фред Свонсон. Мы знакомы около шести лет, и я не могу найти момент, когда бы он меня не поддерживал. Именно этим я и благодарен ему. Единственный, от кого я не закрываюсь и искренне ценю... Но иногда мое тело даже не морально, а физически просит одиночества. И я закрываюсь в своей комнатушке, расположенной напротив тополя, слушая глухой скулеж осеннего ветра. - Итан, - карандаш выпадает из рук, и я оборачиваюсь на пьяный галдеж своего отца, который, кажется, поднимается ко мне на второй этаж, - Итан, блять! Резко открываю полку тумбочки и бросаю туда дневник. Никто не должен его увидеть. Быстро вскакиваю со стула и подбегаю к двери: - Что? - протягиваю я, вопросительно вглядываясь в качающийся силуэт старшего Ларссена. От частых употреблений его лицо покрылось темной коркой, а капилляры в глазах давно превратились в кровавое месиво. Он чуть выше меня ростом, но сильно горбится, ибо притяжение Земли никто не отменял в таком состоянии. - Нихрена, - он вытирает рукавом своей кофты губы. Мне противно на него смотреть в таком состоянии, - мать где? Мама.... Сейчас она работает с утра и до вечера, дабы обеспечить нам нормальную жизнь, пока отец ходит по собеседованиям. Я чувствую, что это надолго. Раньше он был популярным автором нашего городка, да и примерным семьянином. Писал стихи и прозу, распродавая тиражи по многим городам. Но в какой-то момент все обратилось по-другому: он стал чаще выпивать и закрываться в своем кабинете на первом этаже. Все реже выходил на улицу, а если и встречался с кем-то из соседей на вылазке за очередной бутылкой и пачкой Malboro, то либо ускорял шаг, чтобы не разговаривать с ними, либо наоборот ругался, чтобы у всех пропадал интерес к нему. Вскоре у отца не осталось друзей, лишь дядя Ског - старый его знакомый - изредка заходил нас проведать. Но это всегда происходило на улице, ибо Джонатан, как только видел знакомое лицо в окне, сразу же гнал гостя в шею, так и не пустив за порог. Дядя Ског никогда не сердился на него, а лишь улыбался, глядя на раскрасневшееся лицо отца. Он уходил, так же неожиданно, как и появлялся, оставляя за собой шлейф чего-то спокойно, благодаря чему мы будто бы успокаивались, рассчитывая на чью-то поддержку со стороны. - На работе! - бросаю я, пытаясь снова закрыть дверь, - иди, проспись. - Ты меня жизни собрался учить? - я чувствую, что он начинает заводиться. В таком состоянии отец готов на многое, поэтому сразу же соглашаюсь с внутренним голосом и сбавляю дистанцию. Но внутри ком растет. Ещё немного, и он вырвется наружу. - Нет... - Я не слышу! - Нет! - отвечаю я более громко. - Вот и всё, - разворачиваюсь на пороге и уже пытаюсь окончательно закрыть дверь, как снова слышу голос отца, доносящийся уже от лестницы: - Итан! - я закатываю глаза и не откликаюсь. Не могу. Бесит, - блять, где твоя мать? А... - после короткой паузы добавляет он, - все равно не знаешь. На кухне daddy начинает открывать новую бутылку пива. Я делаю глубокие вдох-выдох и ложусь к себе на кровать. Стоило уже привыкнуть ко всем этим пьянкам, но не могу. Вымораживает. Выворачивает. Я никому про это не рассказываю, даже Фреду. Возможно, что он догадывается, но... От меня он точно об этом не узнает. Мне стыдно. Пусть и говорят, что нельзя стесняться своей семьи, но у них никогда не было такой, как у меня. Я и не пожелаю этого. Ладно, надоело думать о нем. Недостоин. Перекатываюсь на бок и смотрю на шторку. Она зеленая. Люблю этот цвет. Ещё черный. Нет, со мной всё нормально, правда. Я люблю мир и людей. Ведь так? Я снова достаю дневник из ящика и усаживаюсь на кровати, предварительно заперев дверь. Мне 13 лет, и в семье я не единственный ребенок. У меня есть две сестры: Мелисса - самая младшая, и Люси - средняя. Они очень сильно отличаются друг от друга характером, впрочем, как и мы все. Они сейчас спят в своей комнате, наверное... Грохот. Удар огромной силы раздался по всему дому, а следом - мат отца. Я выбегаю в коридор и медленно спускаюсь по лестнице со второго этажа. Отец пил на кухне, но сейчас его там не было. Наверное, я с перепуга не разобрал, что удар доносился с верхнего этажа. Я поднимаю голову, готовый бежать, но слышу топот Джонатана, который молчит. Убийственный, в буквальном смысле, дуэт. Единственное, что я мог предпринять - это бежать оттуда. Я резко спускаюсь на первый этаж и обуваюсь, не оглядываясь. Хорошо, что телефон был в кармане. Смогу позвонить Фреду. Я захлопываю дверь и бегу по шоссе, набирая номер друга, не думая о том, что может случиться. Так началась история, прогремевшая на весь норвежский город. ***