— Ты наполнила меня голодом, который я никогда не смогу утолить, — прошептала я.
— Мы не можем ожидать, что наши люди будут нести бремя, которое мы сами не несем. — непримиримым тоном ответила Мэб. — Ты научишься терпеть это.
Ты хочешь, чтобы я забрала детей. — прошипела я.
— Я веду войну. — просто сказала Маб. — Для ведения войны нужны солдаты.
— Но они же дети. Дети вроде моих младших братьев и сестер. И ты хочешь чтобы я их забрала.
— Разумеется. Это идеальное время, чтобы учиться и тренироваться, до тех пор они не наберутся сил и не будут готовы к битве. Это единственный способ подготовить их к будущему. Единственный способ дать им шанс пережить обязанности, исполнения которых я от них требую.
— Как долго? — спросила я сквозь стиснутые зубы. — Как долго их не будет?
— До тех пор, пока в них не будет нужды.
— Имеешь в виду, «пока их не убьют». Они никогда не вернутся домой.
— Твое возмущение бессмысленно. — Голос Мэб был ровным, спокойным, наполненным неопровержимой логикой. — Я приговорил миллионы детей Зимы к жизни полным насилия и к смерти в бою, потому что это должно быть сделано. Не сможем выполнить свой долг — не будет дома, в который они могли бы вернуться. Не будет никакого смертного мира, безопасного и целого для твоих братьев и сестер.
— Но… — мой протест ослаб.
— Если у тебя есть альтернатива, я была бы более чем готова рассмотреть ее.
Повисло молчание.
— У меня нет альтернативы. — тихо сказала я.
— Тогда выполни свой долг.
Я открыла дверь и обернулась, взглянув на нее.
— У меня пока нет альтернативы. — сказала я жестко. — Это еще не конец.
Мэб снова медленно моргнула. Затем она наклонила на долю дюйма голову, выражение ее лица было задумчивым.
Я повернулась и ушла, оставив за собой изломанное тело Карлоса Рамиреса, ушла чтобы украсть у Миксани их детей.
И я не могла перестать плакать.