– Какую музыку ты пишешь?
– Я рэпер, солист, и не шутил по поводу восьми миль – хотя, черт возьми, я не
собирался становиться рэпером или кем-то подобным.
– Почему не собирался?
– Я хотел творить музыку. Раньше играл на гитаре и думал, что стану певцом или
кем-то вроде.
– Это было до или после кражи мороженого?
– Думаю, где-то в это время. В том смысле, что у меня была гитара, когда мне было
тринадцать.
39
– Что произошло? – она опустила свои чипсы в сальсу, но продолжала смотреть на
меня. Я не мог ее игнорировать. Эви делала это невозможным, поскольку даже если бы не
смотрела глаза в глаза, я знал, что все равно она увидит настоящего меня.
– Ты знаешь мое сценическое имя, Кэш Флоу? – она кивнула, и я продолжил. – Ну,
мой старший брат – Чад, он услышал, как я играю, и знал, что у меня есть биты. Думаю,
все в округе знали об этом. А потом, когда мне было девятнадцать, у меня были проблемы
с законом, и я не видел гитару около года. Поэтому я написал кучу песен и начал читать
рэп. Что еще мне было делать?
Внимательно слушая, Эви даже подалась вперед.
– Когда я вышел из тюрьмы, нам нужны были деньги. Очень сильно. Отца не стало,
мама постоянно пила. Было похоже на то, что это единственный шанс. Моя музыка – все,
что у нас было. Чад решил, что я смогу читать рэп. У него появилось собственное видение
меня, и он знал, что деньги – настоящие деньги – нельзя получить, будучи сочинителем
песен.
– Думаю, ты очень талантлив. Чад, должно быть, знал, что у тебя дар, иначе ты
никогда бы не заработал контракт, – Эви прикусила губу. – Ты не любишь разговаривать о
своем прошлом, верно?
– Там нет ничего хорошего, Эванжелина.
– Поняла, – произнесла она достаточно медленно, чтобы я понял: Эви
действительно имела это в виду. – Итак, ты стал Кэшем Флоу, потому что нуждался в
деньгах?
– Как-то так. Мое настоящее имя – Кассиас. Люди всегда звали меня Кэшем.
– Кассиас? Звучит мило.
– Мило? – я качнул головой, уже зная, что мне не следовало этого говорить. –
Сладкая, я ведь только что сказал тебе, что продался еще до того, как начал карьеру.
– Чад всегда говорит тебе, что делать?
– Нет, он может быть моим менеджером, но я сам по себе, – я поднялся и потянул
за собой Эви, чтобы снова поцеловать ее. В этот момент я не думал, когда и как я
остановлюсь. Я просто не собирался этого делать.
Ее губы были мягкими и податливыми, буквально плавились под моими. Эви
подняла на меня взгляд затуманенных глаз, умоляя взять все под свой контроль. Мне так
нравились ее глаза. Теперь от красноты не осталось и следа, в них горело желание.
Я взял ее лицо в свои руки, ладони легли на щеки Эви. Я снова глубоко поцеловал
ее, проскользнув языком в рот. Мое тело горело от предвкушения, потому что
Эванжелина будила во мне эмоции, которых я никогда раньше не испытывал.
40
– Мне не нужен кто-то, чтобы говорить, что делать, – шепнул я в ее рот. Губы Эви
припухли и приоткрылись. – Я точно знаю, что сделаю прямо сейчас.
41
ГЛАВА 8
Эванжелина
Он увел меня в гостевой домик, и как только мы оказались внутри, я закрыла дверь,
зная, что пути назад уже нет.
И, Боже, я не хотела ничего, кроме как двигаться вперед. С Кэшем, моей жизнью и
всем остальным.
Он проследовал за мной в мою спальню, где нас встретила не застеленная кровать
и валявшаяся на полу одежда. Похоже, горничная еще не приходила сегодня.
Мне было плевать, простыни все равно будут помяты.
Ладони Кэша соскользнули с моего пояса, а затем его пальцы пробежались вдоль
декольте платья. Его руки были большими и сильными. Может, так произошло из-за того,
что я выслушала рассказ о его жизни, но мне хотелось заставить его улыбнуться или даже
рассмеяться.
Этот день должен был стать праздничным. Мой отец подписывал контракты лишь
с лучшими талантами, и таковым он посчитал Кэша. Я и сама видела, насколько он был
чувственным. Я могла только представить, какими глубокими, грубыми и реалистичными
были его тексты. Я была готова побиться об заклад, что на сцене этот мужчина был
невероятным.
Кэш заставлял меня чувствовать себя удивительно даже сейчас.
– Ты чертовски великолепна, Эви, – сказал он мне, обхватывая руками мою талию
и заставляя меня чувствовать себя маленькой самым приятным образом – таким, что мое
сердце расцветало мягкими полными лепестками.