– Он просто хочет, что бы я была... меньшим, чем я являюсь, и одновременно с тем
много большим. Я просто гадаю смогу ли совмещать это. Если бы, вместо этого, я могла
быть самой собой.
– Ох, детка, ты говоришь на моем языке.
Эви покачала головой.
– Нет, ты можешь быть музыкантом, но твоим языком все еще остаются слова.
– А твоим?
– Игра на пианино – единственное, где я чувствую себя собой. Я люблю игру, да,
это глубоко в моей душе... Но я начинала играть для мамы, и теперь просто чувствую себя
так, словно этим отец сможет меня контролировать.
– Довольно тяжелые темы для первого свидания, – поддразнил я ее, обнимая. Кожа
Эви была такой мягкой, и я обхватил ладонью нежную щеку.
Я держал ее в своих руках, а потом и Эви обняла меня, и несмотря на то, что это не
должно было иметь смысла, все было не так. Потому что Эванжелина невероятно
драгоценная девочка, а я чертов дурак. Но я хотел ее. Нуждался в ней.
Однако я знал, что не заслуживал Эванжелину.
– Хочу услышать, как ты играешь, – произнес я.
– Я хочу бросить Джульярд, – призналась Эви, ее губы были в дюйме от моих. – Я
перестала играть после смерти мамы. Я ненавижу его. Он холодный и угнетающий,
совсем не на моей скорости. Я не такая амбициозная, как другие студенты. И знаю, что не
должна все это вываливать на тебя – ты ведь незнакомец. Но, может, именно поэтому я
чувствую себя с тобой в такой безопасности?
– Я не безопасный. И тебе это известно, Эванжелина. Ты ведь погуглила все дерьмо
про меня. Я слишком грязный для такой девушки, как ты.
– Думаю, ты ошибаешься. Полагаю, именно ты мне и подходишь.
После этих слов я поцеловал ее. Нет, я больше не стал нависать над ней, а просто
перетащил ее к себе на колени, и Эви оседлала меня. Она подходила мне больше, чем
должна была.
Девичьи пальцы запутались в моих волосах, а мои удерживали задницу Эви,
притягивая ее к себе с каким-то отчаянием и жадностью. Словно говоря ей: «Я беру тебя
здесь и сейчас». У меня с Эванжелиной был собственный путь.
– Кассиас, – простонала Эви, ее язык кружил с моим, пока у нас не закончился
кислород. Мы, наконец, вдохнули тот воздух, который искали на протяжении всего дня. И
нашли друг в друге.
62
Никого не было поблизости – мы находились на уединенном пляже – поэтому я
подхватил ее, ноги Эви обвились вокруг моей талии. Я понес ее к бухте, где никто не смог
бы нас увидеть или отыскать. Я опустился перед Эванжелиной на колени, обнял за талию
и вдохнул сладкий запах, который она источала.
Эви стала стягивать с себя платье без бретелек, освободив грудь и показывая, что
ее тело уже готово к моему. Ее соски напряглись, и я помог ей окончательно избавиться от
платья.
На Эви, как она и обещала, не было трусиков. Она знала, зачем мы встретились
этим вечером, и, черт возьми, я полюбил ее за это.
Когда Эванжелина оказалась обнажена передо мной, я прошелся руками по ее телу,
опустив лицо к женскому холмику и оставляя следы поцелуев на ее коже. Я был сильно
возбужден из-за ее готовности трахнуться со мной здесь и сейчас. Мы были в
труднодоступном месте, но солнце еще не зашло, поэтому все это было безрассудно.
Однако у меня возникло такое чувство, что больше всего Эви ждала шанса быть
полностью скомпрометированной. Неуправляемой. Беззаботной.
С этим я мог ей помочь.
– Кассиас, – снова простонала она. Мои руки обхватили ее талию, а ладони Эви
поднялись к моим плечам, пытаясь оттянуть с них рубашку. – Пожалуйста, не медли. Я
хочу, чтобы ты был на мне, в моих руках. Я хочу тебя внутри меня.
Я расстегнул рубашку, а затем и штаны. Я встал, когда Эви протянула руку к моей
груди, читая слова, написанные чернилами на моей коже: «И я буду идти прежним курсом
по океану, пока не начну тонуть».
– Что это значит для тебя? – спросила она, прослеживая пальцами буквы из песни
Боба Дилана.
– Это значит, что пока моя голова над водой, мое сердце все еще бьется. Я не
утонул.
– Мы стоим на берегу прямо сейчас, – прошептала она, губами прижавшись к
словам, так много значащим для меня. – Мы все еще дышим.
– Да, – произнес я, стягивая штаны. – И мы очень даже живы.
63
ГЛАВА 13
Эванжелина
Возможно, это сочтется за клише, что его член оказался огромным, жестким,
толстым и таким готовым... но так оно и было. Абсолютно точно. А сам Кассиас оказался
романтичным и нежным, сломленным и потерянным. И наверное, я тоже. Возможно, этот