Я рассмеялась, краснея при воспоминании о пляже.
– Что же забьется в нее на этот раз? – поддразнила я его.
– Я. Только я, детка, – он стянул с себя рубашку и джинсы. Его член был твердым в
трусах, и я не смогла не скользнуть рукой за резинку.
Мне нужно было почувствовать его твердость, понять, что все это реально и станет
моим, когда я приму его в себя.
Толстый член оказался в моей руке. Кэш стянул вниз трусы, открывая мне лучший
доступ. Я двигала рукой вверх и вниз по его члену, а моя киска становилась все более
влажной от предвкушения.
– Можно мне взять его в рот, Кэш? Знаю, ты собирался войти в мою киску, но
сперва я хочу тебя попробовать. Позволь мне, пожалуйста.
Кассиас притянул меня к себе и грубо поцеловал, захватив мое лицо ладонями.
– О, девочка, тебе никогда не нужно спрашивать для этого мое разрешение.
106
Я проследовала за ним к кровати, где он лег на спину. Кэш попросил меня снять
трусики, но я просто встала перед ним. Его толстый член занимал все мое внимание, и,
боже, он был действительно большим, к тому же, из-за приглушенного света в комнате,
казалось, все светилось.
Я изнемогала от желания заполучить его прямо сейчас.
Но сначала я должна была выполнить его просьбу. Я стащила с себя трусики и
выпрямилась перед Кэшем совершенно обнаженная.
– Эванжелина, – произнес он, осмотрев меня с ног до головы полуприкрытыми
глазами. – Ты гребаная богиня.
Я покраснела, опустив взгляд.
Но когда я вновь подняла глаза, настроение между нами переменилось. Не осталось
ничего, кроме острого желания и распахнутых, словно настежь, душ. Нам нужно было так
много сказать друг другу. Однако прямо сейчас, когда мы оба были обнажены, не было
места ни для чего иного, существовали лишь приглушенные вздохи, чуть влажная кожа и
руки, которым было под силу преодолеть полное недопонимания пространство до наших
сердец.
Я забралась на Кассиаса, поцеловав его в губы, прежде чем он перевернул меня так,
что мой рот оказался над его членом.
Прямо там, где мне и хотелось быть.
Я не могла быть застенчивой и неуверенной, когда моя задница находилась над
лицом Кэша, а киска прямо над его ртом. Я никогда в жизни не была в таком уязвимом
положении.
Но с Кэшем... я чувствовала себя в безопасности. Что по логике было неверным. Я
выставила его, а он бросил трубку, разговаривая со мной. У Кэша было прошлое, полное
борьбы, а мое сердце ранили. Мы оба были сломленными, но находились на пути
исцеления.
На пути снова стать цельными.
Находясь здесь, широко открыв рот и обхватив пульсирующий член, я, казалось,
реализовывала неосознанную до этого момента неудовлетворенную потребность.
Когда я была с Кассиасом, то чувствовала себя самой собой. Это лишь вторая наша
встреча, и меньше чем через час мы снова раздевались, обнажая кожу. Потому что, когда
мы вместе, не было места одежде, притворству и светским беседам.
Мы сразу переходили к делу.
Я двигала ртом вверх и вниз по его члену, а мои руки спустились ниже к его
набухших яйцам. Простое прикосновение к ним уже возбуждало меня и заставляло
посасывать член медленнее, чтобы успеть насладиться каждым мгновением этой ночи.
107
Кэш коснулся губами моего лона, и, господи, я уже понимала, что должно
произойти, когда он станет всасывать в рот мою киску, но когда его язык стал кружиться
вокруг клитора, то не смогла сдержать стон.
– Не останавливайся, Кэш, – я стала его умолять. – Что бы ты ни делал, не
останавливайся.
Кэш не стал. Он облизывал мою киску снова и снова. Я знала, что мои соки
возбуждения капали ему на лицо, но он не останавливался. Я стала сосать сильнее,
поглаживая его твердый член, пока рот Кэша трахал мою киску.
Он шлепнул меня по заднице, вырвав из моей груди низкий стон. Должно быть,
Кэшу понравилась моя реакция, потому что он приподнял мою задницу и снова по ней
ударил, прежде чем вдавить палец в мою сочащуюся влагой киску.
Внутрь и наружу, снова и снова, Кэш входил в меня пальцем, растягивая мое тугое
влагалище. Я продолжила сосать его член, зная, что он был уже близко и пульсировал у
меня во рту. Прижавшись к нему лицом, я взяла его как можно глубже, пока горло не
стало гореть. Это сбросило меня с края, поскольку моя киска была так близка к разрядке,
что я уже не могла ни о чем думать и даже ясно видеть.