всех наших гастролей. Отношения могут сработать, если мы этого захотим.
Эви снова поцеловала меня. Ее губы были такими нежными, что посылали дрожь
по моему телу.
– Я хочу этого, – сказала она мне.
– Я тоже. Я скучал по тебе, как сумасшедший. Своего рода безумие, которого я
раньше не испытывал.
Мы оба улыбнулись, смотря друг на друга в приглушенном свете номера, а потом
рассмеялись, покачав головами на эту странную хронологию событий. Я никогда не
думал, что мне удастся снова держать Эванжелину в руках.
– Ты был просто невероятным в туре, Кэш.
– Не сейчас, – произнес я. – Я ненавижу говорить о своей музыке. Элль все время
пыталась и... Я не знаю. Просто это так странно. Моя музыка – это не то, чем я занимаюсь,
это моя суть. Меня не нужно похлопывать по плечу, чтобы я был самим собой.
– Но ты действительно особенный. И я не знаю, что те парни, с которыми ты рос, с
тобой сделали, чтобы посадить в...
– Тюрьму.
– Да, в тюрьму. Я не знаю, что они сделали, чтобы упечь тебя туда, но я в
некотором роде даже рада, что это произошло, потому что, Кэш, сейчас в тебе есть некая
грубость и твое сердце. Ты научился рассказывать истории своими текстами, и это
невероятно.
Я не думал, что Эванжелина готова к тому, чтобы обсудить это. Как и не был
уверен, что готов к этому сам.
– Девочка, не думаю, что ты должна ходить на ту территорию. По крайней мере,
сейчас. Это сложно.
– Испытай меня.
– Эванжелина, твоя жизнь была такой защищенной, спокойной...
111
– Нет, ты не можешь так говорить. Ты ведь тоже не знаешь меня, – произнесла она.
Я почувствовал, как она отстраняется, отдаляется от меня. Мы оба были уязвимы.
Обнаженные и полностью открытые, оба задавались вопросом, сможем ли мы по-
настоящему увидеть друг друга.
– Тогда расскажи мне, – я схватил Эви за запястья, не позволяя ей слезть с кровати,
чтобы оказаться подальше от меня. Я удержал ее на месте.
Эванжелина снова прижалась к моему телу, и я испытал облегчение от того, что
она захотела остаться так близко.
– Расскажи мне, чего я не знаю, Эванжелина.
112
ГЛАВА 27
Эванжелина
Я поджала губы, опустившись на кровать рядом с ним. Его руки обвили мою
талию, и наши глаза встретились.
– С моей мамой было не все в порядке. Знаю, что говорила о проблемах с отцом, но
моя мать была алкоголичкой, хоть и контролировала себя. А еще она так давила. Я верила,
что то, чего она от меня хотела, было моим собственным желанием. Да, я не попадала в
тюрьму, не росла в Ист-Хайтс, но, Кэш, моя жизнь не была столь защищенной только
потому, что у нас были деньги. Все было каким-то испорченным. И больше всего на свете
мне было одиноко. По-настоящему одиноко.
Кассиас поцеловал меня в щеку, развеивая все мои страхи.
– Она пошла за выпивкой, а потом проглотила кучу таблеток и закончила тем, что
выстрелила в себя из пистолета, о котором никто даже не знал, – рассказала ему я, поняв,
что никогда и никому еще не рассказывала правду.
– О, девочка, – произнес Кэш, в его словах слышались слезы. И, боже, я поняла
своим сердцем, что он оплакивает мою историю даже слишком интенсивно. Казалось,
Кэш знал о моей ситуации не понаслышке. Он тоже сознавал, что такое потеря.
– Мне так жаль, детка, – Кассиас притянул меня еще ближе, и я постаралась
раствориться в его объятиях, благодарная его поддержке. Кэш ведь обещал никогда меня
не отпускать.
– Ты тоже знаешь, каково это – терять людей, – прошептала я, позволяя ему
укачивать меня в его объятиях.
Он поцеловал меня в лоб и вздохнул.
– Ты действительно хочешь это услышать?
– Я хочу понять тебя, Кэш. Это все, о чем я мечтаю.
Его грудь поднялась подо мной, и я смогла догадаться, что он готовился рассказать
историю.
– Ты ведь знаешь, что я был бедным, верно? Ну, из тех, кто получал бесплатные
обеды и завтраки. Черт, я воровал молоко из продуктового магазина еще до того, как мне
исполнилось десять. Отец оставил нас, да и мать тоже. Она никогда не была по-
настоящему с нами после этого.
– Ты с Чадом тогда был близок?
– Да, – он качнул головой, вспоминая. – Все стало лучше, когда мы вступили в
Граймс в старшей школе. Да, они были бандой, но эти парни стали моей командой. Они
113
были сплоченными, и мы всегда поддерживали друг друга. Я готов был сделать для них
что угодно. И делал.