– На самом деле, я напугана.
Я посмотрел на полоску света, мелькающую в дверях лифта. Мы быстро
спускались, минуя шестидесятые этажи, а потом и сороковые.
Мне пришлось сдерживать улыбку. Когда расстраивалась Джина, она становилась
силой, с которой приходилось считаться. Могло случиться что угодно – от разбитых окон
до брошенных слов, жалящих сильнее удара.
С этой же катастрофой, по моему опыту, справиться было гораздо проще.
– Я бы не назвал это панической атакой или же приступом гнева.
– О, да? – спросила она. – А как бы ты это назвал?
Двадцатый этаж.
– Ты в разладе с самой собой, – произнес я. – Может, у тебя был дерьмовый день
или же это экзистенциальный кризис1, но паника? Я бы так не сказал.
Она потерла глаза, сморгнув с них слезы, и посмотрела на меня более внимательно.
– Ты что, психотерапевт?
Я прикусил губу. Дерьмо, я вовсе не был психиатром. Мне пришлось выучить весь
этот бред в тюрьме, когда меня заставили брать уроки по управлению гневом в рамках
«реабилитации» или чего-то в этом роде.
Кто я такой, чтобы говорить хоть что-то этой девушке?
Но я бы поклялся, что она хочет именно этого. Чтобы я рассказал ей, что будет
дальше. Девушка сглотнула, все еще смотря на меня замутненным взглядом, словно
умоляя вытащить ее из этого тоскливого дня.
Ох, черт, я достал бы этой девушке и солнце, если бы она захотела.
Лифт остановился.
Мы спустились в вестибюль. Двери открылись, и мы вышли, пройдя между
толпившимися людьми.
Я смотрел на свою незнакомку, пока она осматривала вестибюль и стеклянные
двери в двухстах футах от нас. Я не думал, что девушка сможет справиться с этим
самостоятельно.
Она посмотрела на меня и поджала губы, словно потеряшка, которая хотела, чтобы
ее нашли.
1 Экзистенциальный кризис – состояние тревоги, чувство глубокого психологического
дискомфорта при вопросе о смысле существования.
21
Я взял ее за руку.
– Пойдем, подышим свежим воздухом, – произнес я.
Она не стала сопротивляться.
22
ГЛАВА 4
Эванжелина
Его рука оказалась мягче, чем я предполагала. Он держал мою ладонь, ведя через
вестибюль к дверям.
У меня просто не было времени все обдумать.
Но я знала: даже если бы мне дали это время, мое решение бы не изменилось. Я бы
позволила этому мужчине отвезти меня куда угодно.
Может, тут сработал случай правильного места и правильного времени, или же
здесь крылось нечто большее. Может, все было абсолютно верно. Мне нужен был кто-то,
способный вывести из ловушки этого здания и моего удушающего отца – а потом этот
мужчина вошел в мой день и увел меня за собой.
Именно этого я и хотела.
Когда еще я получала то, чего желала? Никогда.
И вот он здесь. Мужчина, чьи голубые глаза напоминали мне дышать, поскольку я
не хотела умирать, прежде чем заговорю с ним.
О, и о чем же мы стали говорить? О моих проблемах управления гневом и
панической атаке. Уверена, это всегда его заводило... Он явно не испытывал ни с одной
девушкой ничего подобного.
И, оу. Просто «оу», поскольку моей ладони в его руке стало так тепло. Так
комфортно это ощущалось. Так правильно.
Я ничего не знала о нем, кроме тех фактов, что его волосы были светлыми, а глаза
невероятно светло-голубого оттенка. Его плечи оказались широкими, хватка крепкой, а
слова – искренними. Он точно сознавал, что нужно было сказать, даже ничего обо мне не
зная.
Словно ему и так все было известно.
Мы вышли из огромной стеклянной двери здания моего отца – места, где мне
всегда были рады, если я играла по навязанным правилам и молча соглашалась, как
поступала задолго до того, как даже начала сознавать их важность. Однако я переросла
эти правила: улыбайся, соглашайся, держи руки на клавишах.
Это просто не могло быть моей судьбой.
Хотя, если убрать все это, что же останется?
– Эй, – незнакомец опустил на меня взгляд. Мы уже вышли на улицу, и я
прикусила нижнюю губу, ожидая того, что же будет дальше. – Дыши, – сказал он мне. –
Вдох и выдох.
23
Я послушала его совета.
– Еще раз.
Кивнув, я снова вдохнула и выдохнула. Я закрыла глаза, позволяя солнцу Лос-
Анджелеса обнять мои плечи и чувствуя бетон под ногами. Я больше не чувствовала
свободного падения.
Меня уже поймали.
– Лучше? – спросил мужчина, когда мои веки затрепетали, а вслед за этим мои