— Добро. Только ты еще про Дашу не забудь.
— Точно, — кивнул Станислав. — А то закрутился я с этим заводом. У тебя-то, кстати, что?
— Да толком и ничего, если честно, — признался Гуров. — Коля этот жил один. Родители у него купили другую квартиру и оставили сыночка жить самостоятельно и вольно. Ну а парень вовсю наслаждался отдельным житьем.
— Пьянки, гулянки, девчонки и дружки?
— Именно. Поначалу даже частенько. Потом вроде маленько угомонился, устроился на работу, компании уже собирал не так часто. С Семеном дружил давно. Что касается его смерти, то тут коллега и подруга Закутько не соврали: сердечко у парня остановилось. Он баловался легкой наркотой. А в последний день нажрался каких-то веселых таблеток и отбросил коньки.
— Да, на первый взгляд ничего удивительного, — резюмировал Крячко. — Если бы не странная гибель Закутько…
— То-то и оно. Знаешь, я поболтал с соседкой Николая и с участковым. В принципе, то, что они рассказали, сходится. С криминалом парень был не связан. По крайней мере, с явным.
— Ну это еще ни о чем не говорит.
— Верно. Тем более что официально Коля работал.
— А где, кем?
— Спец по компьютерам, ноутбукам и тому подобной технике.
— Сисадмин?
— Да. А работал он в фирме «Север плюс».
— Не слышал про такую.
— Я тоже. Участковый отозвался о Николае, как о человеке умном. То есть он не только в железках и программах шарил, но и по жизни был с мозгами.
— Да, такой мог что-нибудь затеять. Но вот мотив… — опер пожал плечами. — Напрашивается самый банальный.
— Как всегда, — развел руками Гуров. — Основной мотив большинства преступлений и темных дел — деньги.
— Бывает, что еще и власть.
— Ты прав, но в нашем случае, мне кажется, все-таки деньги. Были бы эти Залевский и Закутько где-нибудь какими-нибудь начальниками или влиятельными людьми, тогда да. А тут охранник и сисадмин. Нет, Стас, здесь исключительно финансовый мотив.
— Интересно, что же они могли затеять?
— Да что угодно. Хотя бы какую-нибудь мошенническую схему. Опробовали разок, дело пошло. А потом нарвались на того, на кого не следовало.
— Да, вполне вероятно. Могло, конечно, что-нибудь еще быть. Но точно мы пока не знаем.
— Узнаем. Надо, Лева, навестить квартирку Закутько и этого, как ты сказал, его фамилия?
— Залевский.
— Да, Залевского. Может, они и не вели подробные дневники с описанием всех своих делишек, но какие-нибудь зацепки, думаю, можно найти.
— Мне кажется, в квартиру Николая идти бесполезно.
— Почему?
— Семен приходил туда после его смерти. Не один, конечно, а с родителями покойного друга, но он мог все нужное забрать.
— Да, это тоже возможно. Но посмотреть стоит. Сам знаешь, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть.
— Ладно, тогда позвоню его родителям. Надо только какой-нибудь предлог благовидный выдумать. Пока не хочу вываливать на них подозрения, что их сынок не сам помер, а с чужой помощью. Только перенесу это на денек, потому как я на дежурство завтра заступаю. Не факт, что будет возможность поговорить или съездить. А ты давай тряси Дашу. Или, если она не в состоянии идти домой к любимому, просто попроси у нее ключики. Тем более что адрес известен, а посторонних там не будет. Если, конечно, Даша еще не позвонила этому двоюродному или троюродному брату.
— Вариант. Тогда завтра сгоняю к Царькову, а потом уже и на квартиру к Закутько. Сегодня вечером тогда и звякну Даше.
Лев Иванович посмотрел на часы.
— Так уже вечер, — улыбнулся он.
— Да? — Опер тоже глянул на время. — И правда, восьмой час уже. Что-то мы, Лева, засиделись. Пора и честь знать.
— Согласен. У нас еще завтра рабочий день.
4
Встречу с Дашей Крячко чуть не прошляпил. Разумеется, не специально, а потому, что долго проторчал в больнице, где лечился после рабочих травм Михаил Царьков. Накануне опер накопал на него гору информации. Из которой следовало, что всякими политическими идеями Миша увлекся еще в далекой юности (а сейчас ему чуть за тридцать) и даже сейчас не расставался с ними, хотя возраст и жизненный опыт уже не делали из него наивного и фанатичного юнца. Некогда молоденький парнишка Мишка, или, как его раньше называли, Михась, постоянно ходил на митинги, шествия, политические акции и тому подобные мероприятия. Как личность он был довольно умелым и вдохновенным оратором, превосходным собеседником, мог поддержать любой разговор на любую тему, даже не связанную с политикой, так как был человеком начитанным и неглупым. Со Стасом Царьков общался довольно спокойно и охотно и даже сделал пару умелых попыток перевести разговор в русло равенств, прав и свобод. Впрочем, Крячко тоже был не лыком шит и быстренько вывел Михаила на нужную дорожку.