Да, не так уж и хорошо знал старший Залевский своего сынка и его друга. Как раз факт их гибели, может, и не утверждает прямо, но явственно намекает на то, что ребятки впутались во что-то именно сомнительное.
— Семен не был раньше женат?
— Насколько я знаю, нет. Иначе бы Колька точно у него на свадьбе гулял. Сам-то Колька не особо с этим торопился, хотя девчонок очень любил, как и они его. С одной недельку погуляет, с другой — месяцок, да и разбегаются. У Иришки у нашей уже и муж, и ребенок есть, а Колька все дурака валял. Я ему сколько раз говорил: найди себе нормальную девчонку, а он мне в ответ: пап, да мне только ненормальные попадаются. В его понятии.
Дальнейший разговор шел в том же ключе. Какой бы вопрос Гуров ни задавал о Закутько, Андрей Степанович отвечал охотно, но постоянно сбивался на рассказ о собственном сыне. Его можно было понять — со смерти Николая прошло не так уж много времени. Но одно Лев Иванович уяснил точно: старший Залевский был абсолютно не в курсе, чем занимаются его сын с другом, про их непонятные делишки он был вообще ни сном ни духом. Парень с родителями общался не так уж часто и все больше по телефону. Так, иногда заезжал на какое-нибудь семейное торжество или изредка в гости. Собственно, сыщик особо ни на что и не надеялся. Единственное, что его зацепило, — фраза, брошенная Андреем Степановичем в конце разговора.
— Я Кольке звонил за пару дней до его смерти. Он обмолвился, что, мол, нашел местечко получше, где побольше платят. Я ему еще сказал, мол, сынок, не торопись. Обдумай все, присмотрись, что к чему. А Колька только засмеялся и сказал: «Пап, я уже все решил». Не знаю, что уж там он за работу нашел… — Мужчина вздохнул, махнул рукой и снова закурил. — А теперь это уже неважно.
После разговора Гуров ехал обратно домой в раздумьях. Он не мог понять, почему его внимание так приковала информация о том, что Николай Залевский собрался сменить работу. Понятно, что подробностей об этом ни у кого не спросишь. В ходе разговора с Андреем Степановичем он также узнал, что Семен приходил в квартиру уже после смерти друга, забрал какую-то мелочовку на память. Уж не за той ли зеленой папочкой он приходил? Снова вопросы, одни вопросы. И все без четких ответов. Может, устроить спиритический сеанс, вызвать духов друзей и спросить, что же они там затеяли? Лев Иванович невольно рассмеялся от этой мысли. Ладно, не впервой. И не такие задачки они со Стасом решали, так что справятся. При мысли о напарнике Гуров решил, что надо бы все же к нему заскочить. Хотя бы для того, чтобы поделиться мыслями.
Сыщик припарковал машину во дворе и, не заходя домой, набрал номер Крячко.
— А я думал, ты позже позвонишь, — заметил опер после обмена приветствиями.
— Я тоже думал. Да вот, обернулся почти быстро.
— Через сколько тебя ждать?
Лев Иванович улыбнулся. Они со Станиславом уже так давно знали друг друга, что могли безошибочно предугадать не только дальнейшие действия, но порой даже слова и фразы, а то и мысли. Гуров не сомневался, что Крячко уже успел подробно изучить содержимое папки, изъятой с квартиры Закутько, и тоже не прочь поделиться своими думами.
— Минут через двадцать-тридцать, — ответил сыщик. — Домой заскочу и сразу к тебе.
— Тогда ставлю чайник и жду.
Ровно через полчаса Лев Иванович уже входил в квартиру Стаса. Опер пребывал в праздном и гордом одиночестве — супруга Наталья с утра уехала на дачу к матери. Станислав особо не возражал, и не только потому, что дежурил на следующий день: наведываться к теще он не особо любил даже по поводу, хоть и отношения у них были вполне ровные, не как в классических бородатых анекдотах.
— Чай уже готов, — весело доложил Крячко.
— Только что закипел? — с улыбкой уточнил сыщик.
— И закипел, и заварился. Проходи на кухню.
На кухне на столе уже ждал нарезанный сладкий пирог с ягодами. Пока Стас разливал чай по чашкам, Лев Иванович достал упаковку шоколадных конфет, прихваченных по пути.
— Вот еще, до кучи к чаю, — пояснил он.
— Лева, ну куда? — всплеснул руками опер. — Пирог же вон есть, да и конфетки вроде тоже где-то были.