— Я тебя никуда не отпускал, — оскалился Петрович. — Ты думаешь, я не знаю, что ты ставки делал на матчи и много выиграл? Куда деньги дел?
Пока я решал — отпихнуть его с дороги или в печень ударить — дверь без стука отворилась, и на пороге появился Юрия Михайловича, за которым маячила любопытная мордашка Цзю.
— Антон Петрович, вы что тут делаете? — строго спрашивает тренер.
— Разговариваю со спортсменом. Ты зачем жаловаться побежал? — задает вопрос Цзю особист. — И, кстати, я против завтрашней поездки по городу для Штыбы.
— Костю я в коридоре застал, никуда он не бегал, — поправил Михалыч. — Ну-ка, Антон Петрович, выйдем в коридор.
Они вышли, а Костя зашёл. И вскоре мы слышим разговор на повышенных тонах между руководителями. Прикладываю ухо к двери, чтобы лучше было слышно.
Различаю слова «Власов», «Ельцин» и другие фамилии моих знакомых. Тон Михалыча нарастает, а у Петровича, наоборот, падает до невнятного «бу-бу-бу». Оказывается, Михалыч про меня много знает!
— Костя, выйди, — дверь открылась всего через минуту. — Хотя лучше ты, Анатолий, выйди.
Иду в пустынный коридор и вижу, что диспозиция кардинально поменялась, и краснорожий Антон Петрович старается не встречаться со мной взглядом.
— Ты, говорят, чуть ли не миллион выиграл на ставках? — напрямую спрашивает Петрович.
— Брешет ваш Мирослав, ему Эльза нравится, вот и приревновал, — попытался я угадать источник информации, и по сверкнувшим глазам особиста понял, что промахнулся.
Значит, Эльза, больше некому.
— Не знаю никакого Мирослава, информацию передал другой человек, — подтвердил мою промашку Михалыч.
— Эльза, что ли? Наверное, разозлилась после того, как я, против её ожиданий, не стал за ней ухаживать. Предлагаю завтра позвонить её начальству. И покажите мне показания девушки уже, что ли, — отпираюсь я.
— Не захотела ничего писать она, нельзя им информацию разглашать, — нехотя говорит Петрович.
— Погоди, так ты с чужих слов буржуазной клеветницы решил наказать ни за что нашего чемпиона? Петрович, тебе делать нечего? — опешил Юрий Михайлович. — Её слова против слов Анатолия, и знаешь что, не верю я ни в какой миллион! Ну, куда он его денет? Завтра действительно зайду к этой девушке и позвоню её начальству! Что за провокации против наших спортсменов? И ты, вместо того, чтобы защищать одного из лучших наших боксеров, наоборот, его травишь? Ясно же — это ложь!
— Да там не так было, девица случайно проговорилась, и если бы была провокация, она сообщила бы об этом в другой форме, — попытался отпереться Петрович, уже не вспоминая про неблаговидное фото.
— Конечно, дураками врагов считать проще всего. Да в любой форме могла быть провокация. Зря тебя послали вместе с нами, ты извини, но как коммунист коммунисту я тебе скажу прямо — с работой ты не справляешься. А мы в стране НАТО, между прочим! — наставительно поднял вверх указательный палец главный тренер сборной.
— И я, как кандидат в члены КПСС, тоже так считаю, подниму этот вопрос обязательно, — поддакнул я.
— Ты кандидат? А почему в твоей анкете этого нет? — удивились оба мужика.
— Да врёт он, кто ему рекомендации в восемнадцать лет даст? — уверенно говорит Петрович.
— Первый секретарь Красноярского крайкома КПСС Федирко и первый секретарь Хакасского обкома КПСС Шенин, за день до отъезда в сборную меня приняли, может, документы к вам не дошли ещё? — ответил я.
Да, я всё-таки решил подать заявление, ведь без кандидатства мне не смогут доверить отдел в горкоме ВЛКСМ. Приняли без лишних формальностей, после того как Федирко с Шениным дали рекомендации. По приезду в страну вплотную займусь отделом строительства и городского хозяйства в горкоме ВЛКСМ — намерен провести аттестацию, и взять туда своих людей.
— Документ покажи, — потребовал сухо Петрович.
Иду в комнату за ксивой, и вижу любопытного Костю, который сто пудов подслушивал. Раз мне можно, то он наверняка тоже считает, что имеет право так делать.
— Кайф! — одним словом выразил своё восхищение друг.
— Вот, — протягиваю я кандидатскую карточку мужикам.
Это фиаско бро! Антон Петрович уничтожен!
— Идиотизм, как можно так готовиться к рабочей поездке? Ты не знаешь даже кто у тебя комсомолец, а кто член партии? — возмущенно говорит Михалыч и дает мне команду: — Всё, иди спать, завтра с утра — по магазинам.
— Ничё так ты рисанулся, — с некоторой завистью говорит мне Цзю перед сном. — В старости буду хвастаться таким знакомством!
— Поверь, Костян, я тоже буду гордиться, что знаю великого чемпиона среди профессионалов, — серьёзно отвечаю я.