— Чего ты рвал задницу в третьем раунде? Начало хорошее было, затем полез с шашкой наголо. А ну как пропустил бы удар? — справедливо «хвалил» меня Михалыч.
По итогам дня в финал прошли ещё два наших спортсмена. Итого наших в финале четверо, и бойцов из ГДР тоже четыре. Борьба за первое место в командном зачете ещё идёт. Цзю в финале будет биться с французом Фареда Чеклато, про которого я ничего не знаю, а мне достался настоящий негр из Португалии. Он сегодня нокаутом выиграл свой поединок и вообще выглядит не на восемнадцать лет, а на все двадцать пять. Блин, я так засмотрелся на полуфиналы, что забыл про свои запасы денег в раздевалке. Она закрывается, конечно, но все же. Торопливо иду туда, где уже сидит пара наших боксеров, принявших душ, и проверяю пять пачек крон, нащупывая их рукой в сумке. Всё на месте.
Пообедав в спорткомплексе, едем в гостиницу. В фойе нас встречает орава детей, лет десяти или чуть больше, вместе с лысоватым невысоким мужиком с глазами навыкате как у карася. Тот чего-то бормочет, бросаясь к Юрию Михалычу. А я замечаю стоящего около стойки Яна, который еле заметно кивает мне на банду ребятишек.
— Переводчик у нас есть, но с датского и английского, а этот черт бормочет на немецком языке, — досадливо говорит Юрий Михайлович Антону Петровичу.
— Я могу перевести, — предлагаю я свои услуги.
— Ну, давай, переводи. Остальные по номерам, — командует КГБшник и уходит контролировать процесс.
Быстро понимаю, что это спортивная секция по боксу хочет сделать фото с кем-то из советских боксеров. Фотограф — очкастый малый с характерным еврейским носом, тоже крутится рядом.
— Так им любой подойдёт? — спрашивает у меня Михалыч, и, получив утвердительный ответ, просит меня: — Толя, пофотографируйся с ними, а потом иди в номер, через час разбор финалов будет.
— Давайте вон у того памятника, — предлагает человек-карась. — Сначала общий снимок, а потом с каждым.
— В машину, быстро, — командует мне Севелин на улице.
Я, уже двинувшийся к какой-то каменной тетке недалеко от гостиницы, даже опешил:
— А фото юным боксерам? — спрашиваю я.
— Я им заплатил тысячу пятьсот крон, не надо никаких фото! Из твоих денег, кстати, — накладные расходы, — поясняет Ян.
Сажусь в наглухо тонированную машину, в марках не разбираюсь, но просторная тачка. Ехать несколько минут всего.
— Могли пешком дойти, — ворчу я.
— Тебя и увидеть могли на улице, — приводит довод Ян. — И да, отец сказал отдать тебе полную сумму за Испанию.
Обалдеваю, но девять пачек по десять тысяч долларов кладу в сумку к остальным, а остатки после трат на призы из десятой пачки, а это две с лишним тысячи баксов, зачем-то кладу в карман джинсов. Чего они расщедрились?
Счёт открываем в каком-то «Jyske Bank». Здание банка, одного из самых молодых в Дании, основанного меньше двадцати лет назад, мне нравится, а ещё нравится их отношение к клиентам — сразу провели в отдельный кабинет и предложили напитки. Принял меня седовласый мужчина, пожилой, но в хорошей форме. За несколько минут предложил несколько вариантов сотрудничества. Я выбрал самую маленькую из предлагаемых ячеек, без описи вложения. С описью банк якобы гарантирует возмещение в случае кражи, но я просто застраховал на сто пятьдесят тысяч долларов ячейку от воровства. Обошлось мне всё это очень недорого — за пять лет услуг банка всего восемь тысяч крон со страховкой. Для бронирования ячейки нужно лишь удостоверение личности, и мой советский паспорт не производит никакого впечатления на флегматичного старичка, будто он каждый день такие видит. Два ключа, один — у меня, другой — в банке, смогу по доверенности кого-нибудь отправить сюда. Обговорили и кодовое слово, которое нужно для доверенности. Выбрал «Черномырдин», уж сам не знаю почему.