Король стоял на берегу и ржал, снова оживившись. Я разозлилась на него, и в этот момент вода из речки волной хлынула на Генриха. Окатив короля с головы до ног, волна вздыбилась и осталась стоять над поверхностью воды.
Я почувствовала странное покалывание в ладонях, посмотрела на них и несколько раз ошарашенно сморгнула: на моих кистях ртутными шариками перекатывались капельки воды. Я испуганно смахнула их, и застывшая волна плюхнулась обратно в речку.
– Эллен…
Я повернула голову к королю. Генрих стоял мокрый, но очень серьезный.
– Прости, я…
– Попытайся выбраться на берег, – прервал он меня. – Только без резких движений.
Я сделала шаг, но тут вода отхлынула от меня, обнажая полностью дно. Водоросли сразу поникли, прижавшись к песку.
– Что происходит? – испуганно спросила я.
– Эллен, сзади! – вдруг крикнул король.
Я обернулась. На меня надвигалась высокая масса воды, в которой мелькали перепуганные рыбы. Я рефлексивно выставила ладонь вперед в попытке защититься. И вода остановила свое стремительное приближение, нависнув надо мной.
– Что это такое, Генрих? – взвыла я.
Мне было страшно, потому что я не была уверена, что в следующий момент вся эта масса не обрушится на мою голову.
– Эллен, послушай меня внимательно. Осторожно, маленькими шагами, двигайся назад, руку не опускай, взгляд от воды не отрывай.
– Генрих… мне страшно…
Меня трясло.
– Я рядом. – Его голос действительно приближался, и вскоре теплая ладонь короля легла на мое мокрое плечо. – Я здесь, с тобой.
Его борода коснулась моего уха.
– Мне придется обнять тебя за талию, не опускай руку, держи взгляд на воде.
Медленно скользя ладонью по мокрому платью, король обвил меня рукой за талию и прижал к себе.
– Хорошо. Теперь я веду тебя. Ты держишь воду. Старайся дышать глубоко, вдох животом и медленный выдох. Не задерживай дыхание, иначе магия причинит тебе вред, она не должна застаиваться. Главное, дыши, Эллен, и делай шаг назад.
Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем король довел меня до пологого спуска в реку и мы смогли выйти на берег.
– Теперь медленно опускай руку, – по-прежнему крепко прижимая меня к себе, шепнул мне на ухо король. И сам повел мою руку плавно вниз. Стоявшая над нами масса воды послушно легла в русло реки. – Хорошо. Теперь вдох-выдох, закрой глаза.
Я закрыла глаза и расплакалась. Потом развернулась к Генриху и прижалась к его груди. Он гладил меня по плечам и спине.
– Все хорошо. Все хорошо. Это магия просыпается в тебе, Эллен. Теперь понимаешь, почему я должен быть рядом? Это не из желания контролировать тебя, а чтобы помочь тебе контролировать магию.
Я кивнула, теснее прижимаясь к нему. Если бы не Генрих и его спокойный голос, я бы запаниковала и погибла в этой речке… Сколько же раз в жизни мне придется сказать ему спасибо? Этот человек раздражал меня страшно, но всегда делал так, как лучше для меня.
– Нам надо вернуться в дом, переодеться во что-нибудь сухое. – Король осторожно отпустил меня, но тут же взял крепко за руку. – Пойдем.
Из одежды у травницы были только платья. Испуг от столкновения с рекой прошел, и я хохотала до колик, когда Генрих вышел ко мне в женском платье с широким воротом.
Король неуклюже поправил завязки на вороте и подтянул юбки, пока я смеялась и вытирала слезы.
– Смейся, смейся, – проворчал он, развешивая нашу одежду. – Но если мое терпение закончится, я предпочту щеголять в чем мать родила. И тогда посмотрю, как ты посмеешься.
Я предпочла его не доводить, но еле сдерживала хохот при виде бородатого и мужественного короля в женском платье.
А когда Генрих со вздохом сел в старенькое кресло травницы, стало не до смеха. Я понимала, что король беспокоится о том, что мы никак не можем вернуться в крепость, на передовую. Ведь тут, в лесной глуши, мы не знали, что происходит в остальной Франкии.
– Завтра вылетим? Рано утром? – осторожно предположила я.
– Одежда мокрая, – посетовал Генрих. – И если моя высохнет быстро, то твоя нет. Простудишься.
– Полечу в этом. – Я показала на старое платье травницы, которое надела, чтобы согреться.
– И тебя совершенно не беспокоит, что ты перед подданными покажешься в таком виде? – спросил король.
– У нас война, а не период весенних балов. Подданные как-нибудь переживут.
Генрих одобрительно кивнул.