Теперь, когда я желала выздоровления, я видела, как в воде загораются золотые искорки. Видеть магию удивительно, но и немного страшновато. Особенно для меня, девочки, которая с детства смирилась со своей бездарностью. Если бы тетушка короля не принесла мне подснежники, я бы так и считала себя бездарной, не зная, что во мне тлеет искорка магии, готовая вспыхнуть в любой момент. И не просто вспыхнуть. А разгореться. И по совсем непонятной причине.
Иногда я успокаивала себя тем, что в другом мире, возможно, магический дар пропадет без следа. Может, там вообще нет места магии. Это было бы хорошо: контролировать и держать в тайне магию очень сложно.
Чем больше я ее применяла, тем отчетливее чувствовала ее движение в своем теле. Как же Генрих и другие маги живут с этим постоянно?
Мне только предстояло это понять и привыкнуть к новым возможностям.
Когда я вышла из шатра раненых, уже был вечер. Я даже не заметила, как провела столько времени с ними!
Столкнувшись с маэстро Фермином, я спросила его, где король.
– Он уже отбыл в крепость Астая, ваше величество, – удивленно ответил изобретатель. – Разве он не попрощался с вами?
Я сильно обиделась на короля. За дни, что мы провели в лесу, я считала, мы стали почти друзьями, а он уехал, даже не попрощавшись. Я ему была нужна только для победы.
От горечи осознания этого слезы навернулись на глаза, и я поспешила уйти в отведенные мне покои. Выпроводив служанок, я упала на постель и с обидой расплакалась. Генрих значил для меня больше, чем я для него. Я была так наивна, заблуждалась, воображала симпатию и проклевывающуюся дружбу между нами. А он привез меня сюда и бросил, как ненужную вещь. Никакой дружбы между нами быть не может. Мы лишь временные союзники. Каждый выполняет свою часть соглашения.
Я поднялась и вытерла слезы. Что ж, меня это устраивает. Больше заблуждаться по поводу симпатии короля я не буду. Выполню свою часть обязанностей, помогу ему прийти к победе, получу свободу и вернусь в свой мир. А он пусть остается тут. И может, та девушка, в которую он влюблен, полюбит его как победителя. А что, вполне вероятно.
Каждый из нас будет счастлив, мы забудем друг о друге. Да и в самом деле, что общего может быть у ветра и воды? Ничего!
Так что я принялась снова служить королю и Франкии. В этот раз не послом на переговорах, а лечением раненых каждый день. Скоро одни стали поправляться, но все чаще стали поступать новые. Вот тогда я почувствовала привкус войны на губах: я видела ее последствия на искореженных и обожженных телах.
Близость опасности и смерти становилась очевиднее с каждым днем. По новостям, которые я получала от командира крепости, благодаря новым подкреплениям и артефактам Генриху удалось вытеснить неприятеля из ущелья и начать возведение разрушенной крепости. Но лазутчики халифата Омейя просачивались сквозь непроходимые горы и нападали там, где их меньше всего ждали.
Маэстро Фермин ускорил строительство своих машин. Король сообщил ему, что планирует приехать и поднять их в воздух через три дня. Он хотел, чтобы летчики посмотрели, не видно ли тайных троп сверху, чтобы суметь перекрыть их и не дать Рахману завладеть горами и разбудить огненного дракона. Сам король тоже собирался вылететь на разведку: чтобы контролировать машины и поискать тропы.
Я была все еще обижена на Генриха и, хоть и ждала его возвращения с нетерпением, как и все остальные, когда мне сообщили, что король прибыл, нарочно оттягивала встречу. Пусть поймет, что его желают видеть все, кроме меня.
Моя мелкая месть не удалась. Когда я появилась на ужин, за столом шли горячие споры, и мужчины не замечали королевы, пока я не приблизилась к столу вплотную. Они торопливо поднялись и поклонились мне.
– Как вы себя чувствуете, ваше величество? – поинтересовался бесцветным тоном король.
– Прекрасно, – с вызовом ответила я ему.
Но король просто отвел от меня равнодушный взгляд и вернулся к дискуссии. Его уговаривали не лететь в разведку. Он аргументировал необходимость своего присутствия тем, что так ему будет проще управлять воздушными потоками и удерживать машины в воздухе. Значит, тогда, когда Генрих перенес меня за горы и показал владения халифата, он явно рисковал нашими жизнями. Мы могли погибнуть.
Весь вечер я наблюдала за ним, ожидая хоть мимолетного взгляда, но ничего не дождалась. Наша дружба привиделась мне, я сама наполнила себя иллюзиями.