Выпрямившись в полный рост он устало расправил плечи.
— Не сомневайся король в твоем происхождении, тебя тоже продали бы, — сухо солгал он.
Руби охнула, но тут же подняла простыню еще выше, осуждающе глядя на Торка. Но тот лишь пожал плечами. Он и без того достаточно насладился зрелищем! Однако никак не мог примирить конфликтующие эмоции, возникавшие всякий раз при виде странной девушки. Что-то в этой жалкой мышке привлекало его, и кровь быстрее бежала по жилам.
Торк с отвращением тряхнул головой, дивясь собственному непонятному поведению. Черт побери! Разинул рот, словно глупый теленок!
Торк, недоумевая, продолжал изучать ее в поисках ответов, которые та отказывалась дать.
— Я думала, ты меня любишь! — вскрикнула Руби, считавшая его мужем. В глубине души, Торк завидовал этому человеку.
Пытаясь смягчить ее гнев, Торк небрежно заметил:
— Может, когда твои волосы немного подрастут и тело нальется на доброй пище викингов, ты станешь не такой уродливой, как сейчас.
И немедленно понял свою ошибку. Широко раскрытые зеленовато-серые глаза мятежно сверкнули:
— Это не смешно! — прошипела Руби.
— Спрячь коготки, кошка!
Шагнув к постели, Торк осторожно провел по шее, где лихорадочно билась жилка.
— Кроме того, твои попытки казаться скромной просто смешны. Ты не думала прикрываться, когда стояла едва ли не с голым задом перед всем двором!
— Я не была голой! — негодующе воскликнула Руби. — На мне было белье, которое я смоделировала для своей компании. Мои манекенщицы демонстрируют его па показах мод!
— Показы мод? Женское белье? Именно так ты называешь те прозрачные вещички? И своя компания? Клянусь богами, твои россказни становятся все более неправдоподобными!
Гордо подняв голову, Руби сообщила:
— Моя компания называется «Милые безделушки». Мы продаем сшитое на заказ белье в семнадцати странах. Журнал «Юсэй Туморроу» напечатал мое имя в списке самых многообещающих деловых женщин прошлого года.
— Нужно отдать тебе должное, девчонка, язык у тебя подвешен здорово! Я почти поверил тебе! Почти!
— Мне все равно, веришь ты или нет! Я хочу домой, и все!
— Нет! Этого я тебе не позволю! — рявкнул Торк.
Мысль о том, что Руби может исчезнуть, болью пронзила сердце. Сначала он не мог слова вымолвить — мешал комок в горле. Наконец он сумел пробормотать:
— Ты больше никогда не покинешь дом Олафа без охраны. И ничего не станешь делать без разрешения. Даже выходить за пределы двора. Понятно?
Он схватил ее за руку и начал трясти, остановившись только, когда простыня сползла едва ли не до самых сосков. Торк, словно обжегшись, отдернул руки и с трудом сумел заставить себя дышать ровно, пока Руби снова приводила себя в порядок.
— Понимаю, но позволь мне сказать кое-что, — бросила Руби, растирая руки. — В моей стране и моем времени мы не наказываем людей несправедливо, единственное, в чем можно обвинить Гудрода и меня — в беспечности. Но такой проступок не заслуживает подобной жестокости.
Торк застыл. Кровь бросилась в лицо. И, неожиданно устав от всей этой путаницы, он сел на постель рядом с Руби. Та неуклюже отодвинулась, сжимая конец простыни. Но Торк стиснул ее ладонь, не давая отстраниться, переплел ее пальцы со своими и на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь странным ощущением правильности происходящего. Только эту ладошку он хотел держать.
Открыв глаза, Торк уставился на бледное несчастное; лицо. Она больше не пыталась вырываться. Неужели не чувствует, как в унисон бьются их сердца?
— Не хочу ранить тебя, милая, — мягко объяснил викинг, — но не стану извиняться за то, что разгневался, когда мой сын оказался в опасности. Однако знай, что я не нахожу удовольствия в том, чтобы наказывать женщин, особенно тебя, хотя с тобой и не обращались жестоко.
Торк почувствовал, как сильнее заколотилось ее сердце при словах «особенно тебя», но, вместо того чтобы смягчиться, она предпочла взорваться:
— Не жестоко? Подонок! Ты даже не желаешь извиниться!
Торк отпустил Руби, но, прежде чем встать, коснулся легким поцелуем ее запястья, заставив ее резко втянуть в себя воздух.
— Я не извиняюсь, а пытаюсь объяснить. Если бы ты подчинялась приказам, не было бы наказания.
— Вот что я скажу тебе, приятель. Когда настанет время, я вернусь домой, и с радостью!
Представив, что Руби исчезнет, прежде чем у него появится возможность разгадать ее тайну и избавиться от чувственной паутины, в которую она поймала его, Торк содрогнулся. Но утешать ее больше не захотел.
— Попытайся сбежать, и тебя станут держать в оковах до моего возвращения. И запомни — можешь считать себя гостьей, но на самом деле ты просто моя пленница. И лучше тебе меня не злить.
Он отвел ее в дом Джиды, намереваясь немедленно покинуть город и выбросить из головы глупую девчонку.
Эту ночь Руби спала в отведенной ей спальне. С ней обращались прохладно, но с уважением, подобающим гостье, хотя и нежеланной. На следующее утро она проснулась поздно, и когда спустилась вниз, все уже хлопотали но дому.
— Угощайся, — предложила Джида, показывая на холодные блюда на одном из боковых столов.
Руби положила толстый ломоть ростбифа на кусок плоского хлеба и взяла у служанки Эделив чашку с разбавленным водой медом. Усевшись на табурет, она стала наблюдать за Джидой и Эделив, хлопотавшими у кипящих на огне котлов. Сладкие ароматы персиков, клубники и плодов самбука наполняли комнату. Вкусный джем послужит начинкой для пирогов, поскольку Бодхил уже месила на столе тесто.
— Зная, как Торк любит сладкое, — сухо заметила Руби, — странно, что вы не нагружаете корабль пирожками с персиками, когда викинги собираются в набег!
— Откуда ты знаешь, что он любит персики? — удивилась Джида.
Но Руби только пожала плечами:
— Он мой муж.
Джида и Эделив, бросив работу, уставились на нее.
— Нет, — выговорила наконец Джида. — Как это может быть?
— Никто не верит мне, поэтому я даже не собираюсь убеждать вас, но заверяю: там, в моем времени, мы женаты, и у нас двое сыновей, как две капли воды похожих на Эйрика и Тайкира.
— В твоем времени? — повторила Джида, широко распахнув глаза.
— Король и Торк запретила мне говорить об этом.
Джида положили на стол деревянный черпак и взглянула Руби прямо в глаза.
— О чем они запретили тебе говорить?
По-видимому, Джида вовсе не была такой покорной женой, какой хотела казаться.
— Я пришла из будущего. Из тысяча девятьсот девяносто четвертого года.
— Святой Иисусе! — воскликнула Джида и три раза перекрестилась.
— Знаю, этому трудно поверить, — улыбнулась Руби. — А мне трудно с этим смириться. Странно видеть, что я стала на двадцать лет моложе, чем в прежней жизни, а Джек — это другое имя Торка — и мы были женаты двадцать лет… пока вчера он не бросил меня.
Руби сморгнула слезы, изо всех сил борясь с болью.
Джида положила руку ей на плечо и отвела в уединенный уголок на другом конце комнаты.
— Расскажи мне, — сочувственно прошептала она.
Когда Руби закончила рассказ, Джида отступила. Конечно, потому, что не поверила ей. А вдруг? Ведь она любила посплетничать и к тому же в жизни не слыхала подобной истории.
— А где все? — спросила Руби, заметив, что в холле сегодня необычайно тихо.
— Тира и Тайкир чистят стойла. Астрид и Гунна отправились с отцом на пристань посмотреть, как идет разгрузка судов. Остальные вместе с Тостигом собирают овощи и фрукты на ферме. Торк вчера вечером уехал. — И, вопросительно наклонив голову, добавила: — Торк оставался, пока не уверился, что ты привыкла к дому.
Очевидно, Джида была поражена такой заботливостью.
— Джида… не думаю, что когда-нибудь смогу простить Торка за то, что он запер меня в конюшне.
— Но это наказание было заслуженным.