Руби осторожно достала кувшин, выплеснула эль на циновки и наполнила чашу красным вином. Ее сосед громко спросил, что она делает, но Руби пригвоздила его к месту злым взглядом. Вино немедленно ударило ей в голову, но она налила вторую чашу и стала пить уже медленнее, делая большие глотки, только когда видела Торка, почтительно ухаживавшего за Элис и проделывавшего нечто особенно отвратительное: то он касался рукава девушки, то шептал что-то ей на ухо. И при этом совершенно игнорировал Руби.
Да, она действительно взялась за безнадежное дело, когда надеялась уговорить Торка жениться на ней, повторяла себе Руби, допивая вторую чашу и удивленно дотрагиваясь до губ. Почему они онемели? А ресницы словно весят каждая десять фунтов. Но, Господи, она не могла вспомнить, когда в последний раз так чудесно чувствовала себя.
Слуги начали складывать столы, и Руби налила себе третью чашу, испытывая пьяный прилив уверенности в себе. Может, в конце концов, все не так уж плохо, и стоит попросту подойти к Торку и потребовать, чтобы тот женился на ней? А еще лучше — взять меч и похитить Торка. Запереть его в своей комнате на неделю, и она точно дождется предложения, иначе Торк просто умрет от сексуального истощения.
Руби громко хихикнула, чем привлекла внимание юного гесира, также стоявшего в одиночестве.
— Да ты весь вечер пила вино! Только свинья могла не поделиться со страждущим, — пожаловался он, заметив кувшин у ее ног.
— Не свинья. Боров. У меня ноги, как шкура борова перед тем, как его опалят!
Она снова хихикнула, но при этом громко икнула. Вручив молодому человеку почти пустой кувшин, она, покачиваясь, побрела сквозь толпу к возвышению, забыв о чаше в дрожащих руках.
Дар и его благородные гости сошли вниз и сидели или стояли, слушая двух молодых женщин с арфой и лютней, напевавших тихую песню. Руби впервые за весь вечер разглядела Торка поближе и задохнулась от смеха. На нем была темно-красная бархатная туника, с золотой каймой, совсем как ее платье, — должно быть, Дар решил подшутить. Широкие золотые браслеты блестели на загорелых предплечьях, а на груди лежал золотой медальон на тяжелой цепи. Волосы на половине головы были заплетены в косу, свисавшую со спины, а свет отражался в сережке-молнии.
«Он выглядит как проклятый северный бог», — подумала Руби, судорожно сглотнув. Торк удивленно оглядел их почти одинаковую одежду и, с отвращением скривив губы, бросил грозный взгляд на деда; тот с деланной невинностью пожал плечами. Потом Торк подчеркнуто свирепо посмотрел на Руби, которая, пьяно пошатнувшись, ухватилась за спинку стула. Вызывающий вид Руби привел Торка в ярость. Он встал и решительно шагнул к ней, но Руби скользнула в толпу и удрала на другую сторону зала.
Когда почетный гость — ярл встал с кресла и вышел, Руби устало рухнула на его место, несмотря на неодобрительный взгляд Дара, явно считавшего, что она сидит не по рангу. Но Руби не обратила на него внимания. Зато Торк оказался напротив, явно не собираясь оставить ее в покое. Руби показала ему язык и подумала, что его глаза сейчас вылезут из орбит. Это так обрадовало ее, что она насмешливо скосила на него глаза. Этим ей удалось окончательно вывести Торка из себя. Лицо его стало одного цвета с туникой. Он пробился бы к ней сквозь толпу, не начни скальд в это мгновение длинную лирическую поэму. В обычных обстоятельствах Руби с удовольствием послушала бы, но сейчас чувствовала себя так, словно плывет в облаках. Чаша выскользнула из ослабевших пальцев.
Повествование скальда закончилось историей о викинге и его драгоценном кинжале, названном «Верный», и о том, как он спас владельца в битве.
— О Господи! Только викинг мог назвать кинжал совсем как дворового пса, — пробормотала Руби, и викинг, сидевший рядом, раздраженно нахмурился. Все поздравляли скальда и задавали ему вопросы. В наступившей тишине послышался манерный голос женщины:
— Ваша гостья, присланная Иваром, та, что в мужской одежде… она крайне странным образом применяет нож, насколько я слышала.
Все уставились на Руби. Ауд и Дар вопросительно подняли брови. Торк выглядел так, словно его вот-вот хватит удар. Ну что же, по крайней мере она привлекла его внимание! Руби, моргнув, громко икнула и услышала, как Дар что-то проворчал. Но женщина увлеченно продолжала:
— Сегодня она брила кинжалом ноги!
И снова все изумленно посмотрели на Руби.
— Это верно, Руби? — охнула Ауд.
— Интересно, где рабыня взяла нож? — вмешался Дар.
— Я убью тебя, — одними губами выговорил Торк.
Но Руби, собрав сколько возможно достоинства, что было нелегко в ее состоянии, объяснила:
— Ничего особенного. Женщины в моей стране постоянно бреют ноги и подмышки. Считается просто неприличным не делать этого.
Все неверяще уставились на нее. Несколько престарелых матрон были явно потрясены столь скандальной темой.
О черт! Она и без того по горло в неприятностях! Можно и повеселиться немного! Кроме того, она по-прежнему хотела отомстить Торку за то, что бросил ее вчера ночью ради Линетт.
— Торк! — мило воскликнула она, глядя ему прямо в глаза.
Он отказался отвечать, разъяренный спектаклем, который устроила Руби.
— Торк! — позвала она еще громче. — Помнишь тот день, когда ты брил мне ноги?
Рот Торка широко открылся. Воцарилось мертвое молчание.
— Это было на десятую годовщину нашей свадьбы, и мы были пьяны от белого вина и… любви. Помнишь? Это была твоя идея, так что теперь нечего злиться! Ты заставил меня стоять смирно и не шевелиться. Вот так.
Руби встала, чуть расставив ноги, и, едва не упав, выпрямилась, держась за спинку кресла. Ауд в ужасе зажала рукой рот, отказываясь верить, подобному непристойному поведению. Джида, казалось, молилась. Олаф улыбнулся: ему явно понравилась такая смелость. А Дар широко ухмылялся, словно сам задумал и осуществил этот отчаянный план. Элис нигде не было видно. Возможно, ее отправили спать.
— Ты намылил мои ноги и медленно брил их, еле прикасаясь, — продолжала Руби, — вот до этих пор.
Она провела ребром ладони по бедрам. Перед глазами все плыло, голова кружилась. Только сейчас она поняла, что наделала. Вокруг стояла напряженная тишина. Руби начала медленно отступать, но в этот момент заметила, что Торк медленно обходит круг собравшихся, приближаясь к ней, пронизывая ее глазами; губы казались бледной линией на багровом лице. Постоянная злость Торка начала действовать Руби на нервы. Черт с ним! Глаза Руби саркастически сузились.
— Да, Торк, разве я забыла упомянуть? — сладким голоском добавила она: — Мы оба были совершенно голыми.
Торк захлебывался словами, не желавшими сходить с внезапно ставшего непослушным языка, но это продолжалось недолго.
— Дьявол тебя побери! — взревел он, бросаясь вперед. — Я предупреждал, девчонка! Много раз предупреждал, что случится, если ты доведешь меня!
И, без лишних слов подняв Руби, понес по лестнице. За спиной раздались громкий смех и шутливые предположения относительно ожидающей ее судьбы. Но она, не обращая ни на что внимания, уютно устроилась в объятиях Торка, уткнувшись лицом в его шею, вдыхая знакомый запах. Завтра она побеспокоится о будущем. Сегодня она снова в объятиях Джека… нет, Торка, там, где она так хотела быть, и больше ничего не имело значения.
— Джек, милый, — прошептала она и почувствовала, как руки, сжимавшие ее, напряглись. — Я так скучала по тебе!
И она тихо икнула в ухо Торка.
ГЛАВА 13
— Твой язык доведет тебя до беды, женщина, — бушевал Торк, метавшийся по своей спальне. Он нервно провел пальцами по волосам и в который раз окинул Руби ледяным взглядом. Руби, совершенно пьяная, наблюдала за ним с постели, куда он бросил ее в приступе отвращения. Она пыталась защищаться, но язык не слушался. Проведя кончиком языка по онемевшим губам, Руби хихикнула.