Руби пыталась отнять руку, но Торк не пускал.
— Не пытайся сопротивляться, иначе я начну гладить совсем другую часть твоего тела, что немало удивит женщин и вызовет крики одобрения у мужчин, даже у короля-девственника.
Вспыхнув от смущения, Руби шлепнула его по. руке и тут же поинтересовалась:
— Король — девственник?
— Ходят слухи, что Ательстан дал обед целомудрия и будет готовить к восхождению на трон своих юных сводных братьев. Поскольку он незаконный сын, а они рождены в браке, он хочет сохранить в чистоте кровь королей.
— И ты веришь этому? — недоверчиво спросила Руби, не в силах понять, как это красивый мужественный человек способен прожить без женщины.
— Кто знает? — пожал плечами Торк и широко улыбнулся. — А вдруг ему захочется узнать о том, как воспрепятствовать зачатию? Тогда он сможет жить, как все.
Руби и Торк ели с одного блюда и пили из одной чаши в продолжение всего бесконечного обеда, гораздо более роскошного, чем у викингов. Блюд было бесконечное множество, вино лилось рекой.
— И сколько этих самых оргазмов у тебя бывало за ночь с твоим воображаемым мужем? — внезапно спросил Торк, невольно выдав, о чем он все время думает. Руби поперхнулась вином, и он начал усердно хлопать ее по спине.
— Так много?!
— Как ты можешь спрашивать о таком? — пошептала она, страшно боясь, что кто-то подслушивает.
— Что? Да ведь именно ты хвасталась…
— Я никогда не хвастаю. Просто рассказала Бернхил…
Но Руби не успела закончить, поскольку король и его гости встали, объявляя тем самым, что монарх готов принимать дары и послания от всех гонцов, и после этого начнутся развлечения.
В качестве признания статуса нового короля несколько правителей прислали прекрасные дары, надеясь получить в жены одну из сестер Ательстана. Его кузен Адельф, граф Булонский, представитель капетингского правителя Хьюго, франкского герцога, попросил руки его сестры, Эдхильд. Генрих Птицелов, саксонский король германцев, желал Эдит в жены своему сыну Отто. Конрад Мирный, король Бургундии, соглашался на любую. Сестра Ательстана Эджиф уже была замужем за франкским королем.
Среди бесценных даров были Священное копье Шарлеманя, предположительно то самое, которым римский центурион пронзил бок Христа, меч Константина Великого, с гвоздем из Святого Креста в рукоятке, и терновый венец, оправленный в горный хрусталь, не говоря уже о драгоценных камнях размером с куриное яйцо, великолепных лошадях и редких благовониях.
— Похоже, Зигтриг должен чувствовать, что ему оказана огромная честь! Жениться на сестре столь выдающегося человека и стать его родственником! — прошептала Руби Торку.
— Ничего почетного тут нет. Король поступает, как ему выгодно.
Наступила очередь Торка предстать перед королем как представителю Зигтрига.
— Торк! Вернулся, так скоро! — воскликнул Ательстан, обнимая его, словно старого друга. — Решил узнать, как живется твоему брату Хаакону? Я думал, тебе не по душе придворная жизнь.
— Я прибыл послом от короля Зигтрига Нортумбрийского, который шлет свое приветствие и поздравление королю Англии. Кроме того, я привез тебе его согласие на брак с твоей сестрой.
Он вложил в руку короля великолепный меч викингов с кривым лезвием и золотой рукояткой, усеянной рубинами.
Среди придворных послышалось недовольное ворчание: им явно пришелся не по душе поступок Ательстана, отдавшего руку одной из сестер язычнику-варвару, пока остальным приходилось ждать своей очереди. Но Ательстан остановил их ледяным взглядом.
— Когда состоится бракосочетание?
— В конце января, если будет на то твое согласие.
— Да будет так. Приходи завтра в мой солярий, там мы все обсудим.
Затем король спросил, кто приехал вместе с ним. Торк представил Руби и Селика.
— А, тот красавец, что разбивает сердца всех милых дев, отсюда до Святой Земли, и даже дальше!
Селик нагнул голову, признавая столь сомнительную репутацию, и поклонился королю. Ательстан посмотрел на Руби.
— Не та ли это женщина, которая заявляет, что пришла из будущего? — осведомился он у Торка, который кивнул, затем нахмурился, вероятно, гадая, какие шпионы успели все передать Ательстану. — Прекрасно! — захлопал тот в ладоши и потребовал: — Приведи даму завтра. Я хочу послушать все ее истории. Насколько я понимаю, у нее есть чему поучиться.
Он уже хотел отпустить их, поскольку еще многие ждали своей очереди, но, внезапно вспомнив что-то, спросил:
— Где вы остановились?
Торк нерешительно пожал плечами:
— Мы прибыли только этим утром. В Кингстоне собралось столько народа, что нам, без сомнения, придется возвращаться в лагерь, который мои люди разбили около кораблей.
— Ни в коем случае!
И король приказал слуге отыскать комнату «для Торка и его женщины».
Его женщина! Откуда он взял?
Руби почувствовала, как стало жарко щекам.
— И для Селика тоже. Он уж конечно сам найдет себе женщину, прежде чем кончится ночь.
Торк улыбнулся так самодовольно, что Руби была вынуждена вонзить ему под ребра локоть.
— Наконец-то отдельная комната, — прошептал Торк, обнимая ее за плечи и не обращая внимания на взгляды окружающих. — Время исполнения твоих сладких грез пришло, милая.
— Я не собираюсь спать с тобой, — шепнула Руби Торку, пока они поднимались по спиральной лестнице на второй и третий этажи дворца, вслед за слугой, который потихоньку жаловался на капризы короля, считавшего, что во дворце бесконечное количество свободных комнат.
Селика поселили в крохотной комнатушке, вроде кладовки, и когда Руби попыталась заручиться его помощью против любовных притязаний Торка, тот зажал ей ладонью рот и смеясь сообщил другу:
— Слишком взволнована предвкушением грядущей ночи.
Она попыталась укусить его, но Торк держал ее слишком крепко. Измученный слуга безразлично смотрел на них, словно давно привыкнув к подобным выходкам.
Маленькая комнатка в башне оказалась чистой и с широкой кроватью, что приятно удивило Торка — он ожидал увидеть простой топчан. Руби подумала, что у слуги начнется сердечный приступ, когда Торк попросил его принести ванну.
— На третий этаж? — охнул старик.
Но золотая монета сделала его сговорчивым.
— Господин, ванна будет здесь прежде, чем успеете вы раздеться, — заверил он с похотливой беззубой ухмылкой. — Вашей даме принести душистого мыла?
— Мы должны поговорить, пока нет слуги, — быстро начала Руби, пока Торк шарил в большом кожаном мешке с вещами. Он так старательно искал что-то, что Руби, не выдержав, поинтересовалась:
— Что ты там потерял?
— Вот!
Торк протянул ей самодельную грацию.
— После того как искупаешься, надень вот это. Я представлял тебя в таком виде все это время, — хрипло выдавил он.
— Нет! — воскликнула Руби, несмотря на бешеное биение сердца.
— Неужели? А я думаю, ты говоришь неправду.
Взгляды их встретились.
— Я хочу поговорить, — простонала Руби.
— А я — заняться любовью, — возразил Торк.
И глубоко в душе что-то шевельнулось. Руби почти забыла о добрых намерениях. Дымка страсти в затуманенных глазах вынуждала Руби сдаться, но она, превозмогая себя, из последних сил попыталась отвернуться.
— Почему ты делаешь это? — простонала она.
— Ты это серьезно?
Он многозначительно глянул вниз, на набухающее доказательство жгучего желания.
Руби на мгновение закрыла глаза, надеясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия, и тихо упрекнула:
— Не будь грубым… Я хочу сказать, почему именно сейчас? Когда я пыталась соблазнить тебя, ты считал, что это невозможно. Ну вот, теперь я согласна — это невозможно. Я все поняла. Подумай сам!