На мой призыв ветеранам Холодного Яра слать материалы по его истории откликнулся только Сергий Поликша, который очутился там в 1919 году, одновременно с Лихаревым[21]. Его воспоминания подтвердили, что в россказнях последнего правды нет и десятой доли. Что не помешало, однако, полковнику Середе переиздать эти небылицы еще и в «Украинском слове»[22].
Уже после выхода второго издания 1-го тома откликнулся с Волыни холодноярец Пилип Постоленко – бродяга, товарищ Андрия Чорноты, – а после выхода 2-го тома получил я письмо из Франции от холодноярского сотника Артема Калиниченко, моего близкого друга с тех времен. Письмо меня несказанно обрадовало, ведь Калиниченко, которого я упоминаю в обоих томах под его тогдашним псевдонимом – Галайда, – я причислил было к погибшим в боях. Этот живой свидетель всех описанных мною событий, что родился и вырос в нескольких километрах от Холодного Яра, служил там (дольше меня) каменским атаманом и сотником нашей 3-й бригады, для меня тем более важен, что хватает голосов, называющих эпопею Холодного Яра моей выдумкой[23].
Нечего греха таить, наш повстанческий очаг обойден вниманием украинской прессы и литературы. Потому я счел своим долгом, отложив прочие темы, взяться за «Холодный Яр». Когда я готовил его к печати, мне советовали написать историческую монографию, но для такой задачи не хватает, прежде всего, дат – они выпали из памяти, а бывало, человек и не знал, на какой день пришлось то или иное событие. Чтобы сделать книгу проще и занятнее, я придал ей вид, скажем так, повествовательный. Возможно, многовато места в ней отведено моим личным переживаниям, но тем, кто сам подобного не испытал, это может быть любопытно. Может, кому-то и пригодится.
Автор
I
Входе партизанского рейда[24] Запорожская группа с боями прорвала фронт отступавших деникинцев и наступавших большевиков[25] и перешла из Херсонской губернии в Чигиринский уезд. Простор голой равнины с разбросанными по ней селами сменила пуща, где уже не так редко попадалось человеческое жилье.
Прошли, казалось, бесконечный Черный лес[26]. Окруженные садами опрятные белые хатки под соломенными крышами радуют глаз после громоздких – как правило, немецкого вида – домов Херсонщины, возле которых нечасто увидишь деревья.
Перемена не только в ландшафте, но и народном типе, одежде. Проходящие войска встречают у ворот черноглазые молодицы в корсетках, с кораллами и серебряными дукатами на шее. Мужики ходят главным образом в домотканых киреях[27]. Лица классически украинские, выговор похож на полтавский – то же смягчение «л».
На какой-то стоянке жители расхваливают Холодный Яр: огромные валы Мотриного монастыря в непролазных дебрях… мудреные заграждения – даже под электрическим током[28] (!)… тяжелая артиллерия, бьющая на сорок верст… Засел там со своим кошем[29] атаман Чучупака и никто ему не указ – ни белые, ни красные ничего не могли с ним поделать.
Многозначительно поглядываем друг на друга. Преувеличивают, понятное дело – однако любопытно, что за сечь такая в Холодном Яру. Спорим, направимся ли мы туда или же обойдем её стороной.
На следующий день[30] еду с полусотней конницы в авангарде 2-го Запорожского полка[31] по направлению к Холодному Яру. Какие-то украинские части уже прошли этим или другим путем. Знакомый офицер с двумя казаками скачет мимо нас с донесением к Деду – атаману Омельяновичу-Павленко[32]. Говорит, что у одного села их ждал немалый, хорошо вооруженный отряд, залегший с пулеметами на выгодной позиции и готовый к бою. В патриотизме местных жителей он был уверен и смело поехал на переговоры. Навстречу выступили несколько человек.
– Куда идете через наше село? Что за войско?
– Запорожская группа украинской армии.
– Как сюда-то попали?
Делегаты «противника» обернулись на одного из своих. Тот вышел вперед:
– Какие в группе части? Как зовут старших? Только не врите, я сам дорошенковец[33].
Услышав перечень подразделений и командиров, а главное – узнав, что Литвиненко, его полковник, как всегда с палкой и трубкой, ведет следом 2-й Запорожский, улыбнулся и сказал товарищам: «Наши».
21
23
Этим абзацем автор заменил слова от «Что не помешало» до «взяться за «Холодный Яр» в издании 1938 г. Ни одно из последующих изданий замену не воспроизводит. Ниже автор называет его «Калениченко», «Галайда», «Голота» (см. прим. 149).
24
1-й Зимний поход армии УНР, в составе трех групп, начавшийся 6 декабря 1919 г. восточнее Любара (теперь Житомирской области). На время начала повествования группа состояла из сводных Запорожских полков (1-го пехотного и 2-го конного), конно-горноартиллерийского дивизиона, конного полка Черных запорожцев и 3-го отд. конного полка. Командиры, соответственно: Иван Дубовой (не следует путать с Иваном Дубовым, начальником 44-й стр. дивизии РККА), Иван Литвиненко, Олекса Алмазов, Петро Дяченко и Гнат Стефанив.
25
16 декабря 1919 г. ВСЮР оставили Киев, 30-го Екатеринослав – который 8-го отбили у Революционной повстанческой армии Украины (махновцев), – 31-го Черкассы, 24 января 1920 г. Елисаветград, 7 февраля Одессу.
26
Черный лес, он же Знаменский, лежит между Знаменкой и Цыбулевым. Это первый из полосы лесов, идущей на север до правого берега Тясмина. Остальные: Чутá, Яничанский, Суботовский. В 1905 г. в лесу укрывался отряд аграрников атамана Сметаны. (Михаил Кубанин в 1927 г. отмечал, что «антипомещичье» и «антипролетарское» движение охватывало одни и те же районы.)
27
Корсетка – кофта без рукавов. Киреей называют два вида верхней одежды: 1) простой кафтан с прямоугольным капюшоном (кобеняк); 2) полукафтанье со вставками, застежками, иногда карманами (казакин, чекмень).
28
Основой таких слухов могло служить наличие в конце 1919 г. телефонной связи между штабами Чучупака и Коцура.
29
Кош – место постоянного или временного пребывания запорожских казаков. В 1917–1920 гг. так назывались некоторые украинские войсковые соединения.
31
Автор писал, что поступил в армию УНР, а именно конно-гайдамацкий курень им. Яна Кармелюка зимой 1917–18 гг. на Подолье в чине хорунжего (это противоречит его же словам о службе в 60-м полку им. Кармелюка – другая часть, которая существовала на Подолье в начале 1919 г.). Увереннее можно утверждать, что не позже конца января 1919 г. он перешел в 8-ю конную сотню 18-го Запорожского гетмана Богдана Хмельницкого пехотного полка. 11 января 1920 г. в Умани «красные казаки» Омеляна Волоха (см. прим. 37) застали врасплох и разоружили большую часть богдановцев. Многие из них вскоре вернулись в армию УНР. Ускользнувшая конная сотня (командир – хорунжий Соловьев) была включена во 2-й Запорожский полк, но не позже 23 февраля самовольно перешла к Черным запорожцам, где стала 3-й сотней.
32
Михаил Владимирович (русское написание фамилии – Амельянович-Павленко). С 10 декабря 1918 по 9 июня 1919 г. командующий Галицкой армией (см. прим. 133), с 28 сентября Запорожской группой, с 5 декабря армией УНР. Его младший брат Иван (оба – полковники российской армии, кавалеры ордена Св. Георгия 4-й ст.), инспектор кавалерии армии УНР во 2-й половине 1919 г., во время 1-го Зимнего похода служил в Кубанской армии (по собственным словам, слег с тифом в Проскурове и попал в плен ВСЮР в конце ноября 1919 г.). Затем выехал через Грузию в Польшу и 30 июня 1920 г. возглавил Отдельную конную дивизию армии УНР.
33
Боец 16-го Запорожского гетмана Петра Дорошенко пехотного полка, интернированного поляками в начале декабря 1919 г.