Мейв Бинчи
Холодный зной
Посвящается дорогому, благородному Гордону, grazie per tutto, со всей моей любовью.
Она сидела в библиотеке, просматривая книги в отделе итальянской литературы. В основном это были не разрекламированные издания, очевидно, купленные Эйданом Дьюном на свои деньги. Он такой добрый человек, энтузиаст, возможно, мог бы помочь ей. А она поможет ему. Впервые после возвращения в Ирландию Синьора почувствовала себя спокойно. Она потянулась и зевнула, подставив лицо под яркие лучи летнего солнца, светившего в окно.
Она собиралась преподавать итальянский и была настроена решительно. Синьора не вспоминала об Италии. Ее мысли обращены к Дублину: найдут ли они учеников для своего будущего класса — она и мистер Дьюн, она и Эйдан. Сейчас нужно быть серьезной, а не витать в облаках.
Эйдан
Это было давно, еще в 1970-м, когда они просто обожали отвечать на вопросы тестов.
Эйдан мог отыскать их, например, в воскресной газете. «Вы заботливый муж?», или «Что вам известно о шоу-бизнесе?», или «Вы легко сходитесь с людьми?» и «Насколько внимательны вы к своим друзьям?»
Но это было так давно.
Сейчас, если Нел или Эйдан Дьюн увидят список вопросов, они не побегут сломя голову отвечать на них, а потом с интересом смотреть, сколько баллов набрали. Теперь было бы слишком болезненно отвечать на вопросы типа «Как часто вы занимаетесь любовью?»: а) больше четырех раз в неделю, б) в среднем дважды в неделю, в) каждую субботу, г) значительно реже.
Если бы сейчас кто-то из них увидел вопрос: «Подходите ли вы друг другу?», то, несомненно, перелистнул бы страницу. И не было бы никакого скандала, никто бы не стал биться головой о стену. У Эйдана нет повода не доверять Нел. Он не сомневался в ее порядочности. Не слишком ли это самонадеянно — так доверять ей? Она была привлекательной женщиной, мужчины всегда оборачивались ей вслед.
Эйдан знал мужчин, которые были искренне ошеломлены, узнав, что их жены заводят романы на стороне. А они оказались настолько самодовольными и не хотели видеть дальше собственного носа. Но Эйдан слишком хорошо знает Нел и сразу поймет, если у нее кто-нибудь появится. Кстати, где бы она могла встречаться с ним? А если бы у нее был кто-то, она бы придумала, куда им пойти? Нет, это просто нелепая мысль.
Возможно, кому-то доводилось испытывать подобные сомнения. Однако об этом не станешь рассказывать первому встречному. Как не скажешь, например, о том, что тебя мучают боли в ногах после длительной прогулки, или о том, что в последнее время ты не понимаешь и слышать не можешь лирические попсовые песни. А может быть, ты просто-напросто перестал быть человеком, считающим себя центром вселенной.
Похоже, то же самое чувствовал любой мужчина сорока восьми лет, которому вот-вот исполнится сорок девять. Во всем мире найдутся мужчины, желающие, чтобы их жены стали непосредственнее и эмоциональнее. Это касается не только секса. Хотелось бы побольше рвения и энтузиазма и в других делах.
Сколько времени прошло с тех пор, как Нел в последний раз интересовалась его работой, спрашивала о его планах. А ведь было время, когда она знала имена всех школьных учителей и многих учеников и могла подолгу обсуждать программы уроков, экскурсий и познавательных игр и слушать о проектах Эйдана относительно стран «третьего мира».
Но сейчас она вряд ли знала, что происходит. Когда назначили нового министра образования, Нел только пожала плечами. «Надеюсь, она окажется не хуже своего предшественника», — это был единственный ее комментарий. Нел больше не интересовалась его работой. И Эйдан не винил ее.
Он научился примитивно просто объяснять все происходящее. Порой он даже слышал собственный голос, эхом отдающийся в ушах. Это было похоже на жужжание, и его дочери закатывали глаза к небу, желая знать, почему в свои двадцать один и девятнадцать лет они вынуждены выслушивать отцовские сентенции.
Эйдан пытался не докучать им. Учителя отзывались о них как о трудолюбивых и усердных девочках. Он приложил огромные усилия, чтобы подобрать ключики к их сердцам.
Нел никогда не рассказывала никаких историй и не обсуждала ресторан, в котором работала кассиром. «Ах, ради бога, Эйдан, это работа, — говорила она. — Я сижу, принимаю кредитные карты или чековые книжки, или наличные и отсчитываю сдачу. Потом вечером иду домой, а в конце недели получаю зарплату. И приблизительно так же существует девяносто процентов людей во всем мире. Мы не мечтаем ни о чем заоблачном; мы нормальные люди, вот и все». В ее словах не было намерения ранить или как-то унизить его, но все же это звучало как пощечина. Ему хотелось закрыться у себя в кабинете и обдумывать проблемы.