— Что такое? — спросила она неприветливо.
Видя, что удача ей здесь вряд ли улыбнется, Синьора все же еще раз объяснила свою ситуацию:
— Я жила вдали от Ирландии долгое время, и сейчас мне тяжело ориентироваться, но мне нужно где-то жить. Я и подумать не могла, что здесь все так подорожает и… ну… мне понравилось это место, потому что отсюда видны горы.
По какой-то причине, видимо, им было приятно услышать такие слова.
— У нас никогда не жили постояльцы, — сказала женщина.
— Я вас не побеспокою, буду тихо сидеть в своей комнате.
— Вы бы не хотели поесть вместе с нами? — Мужчина показал на стол, где стояла тарелка с неаппетитного вида сандвичами, лежало масло, так и не вынутое из фольги, и молоко в бутылке.
— Нет-нет, большое спасибо. Мне только нужно купить электрический чайник, а ем я в основном салаты, и еще мне бы пригодилась маленькая электроплитка. Знаете, чтобы варить суп.
— Но вы даже не видели комнату, — сказала женщина.
— Вы можете показать мне ее? — Голос Синьоры звучал мягко, но настойчиво.
Все вместе они поднялись по ступенькам.
Комната была маленькой, с умывальником. Пустой гардероб, никаких картинок на стенах. Ничто не напоминало о длинноволосой красавице Сьюзи, жившей здесь.
За окном уже стемнело. За пустырем вдалеке видны горы, но через несколько лет этот район застроят новыми домами.
— Как приятно иметь такой красивый вид из окна. Я жила в Италии, и там бы это назвали Vista del Monte — вид на горы.
— Маунтинвью, так называется школа, где учится наш сын, — сказал мужчина.
Синьора улыбнулась ему:
— Если вы сдадите мне комнату, мистер Салливан, миссис Салливан… я думаю, что обязательно схожу туда, — сказала она.
Она увидела, как они обменялись взглядами, не понимая, что у нее на уме и правильно ли они поступают, показывая ей дом.
Потом она посмотрела ванную комнату.
— Здесь немного не прибрано, — сказали хозяева и выделили ей крючок для полотенца.
Они сидели внизу и разговаривали, и, похоже, ее мягкость в обращении произвела на них впечатление. Мужчина убрал еду со стола, женщина затушила сигарету и выключила телевизор. Мальчик сидел в углу и с интересом наблюдал.
Они объяснили, что напротив живут муж с женой, которые всегда суют нос в чужие дела и потому обязательно доложат в налоговые органы, что в доме напротив поселилась некая гостья.
— Может быть, сказать, что приехала двоюродная сестра?
Она рассказала им, что много лет прожила в Италии и что недавно умер ее итальянский муж, и ей пришлось вернуться домой, в Ирландию, чтобы строить здесь свою новую жизнь.
— И у вас здесь нет семьи?
— У меня есть родственники, я навещу их через какое-то время, — ответила Синьора.
Они рассказали ей, что у них были трудные времена, и что Джимми работал водителем, а Пегги — в супермаркете кассиром. А потом снова заговорили о комнате наверху.
— Эта комната принадлежала кому-то еще в вашей семье? — вежливо поинтересовалась Синьора.
Салливаны рассказали о дочери, которая предпочитала жить поближе к центру города. Затем разговор зашел о деньгах, и она показала им свой кошелек. У нее были деньги, чтобы оплатить пять недель аренды.
— Вы хотите получить деньги сразу за месяц вперед? — спросила она.
Хозяева удивленно переглянулись. Они всегда с подозрением относились к людям не от мира сего, которые показывают незнакомым кошелек, полный денег.
— Это все, что у вас есть?
— Пока все, но у меня будет больше денег, когда я найду работу. — Казалось, Синьора разволновалась. Они все еще не были до конца уверены.
— Возможно, мне лучше пойти и подождать внизу, пока вы решите, — сказала Синьора и вышла во дворик. Она посмотрела вдаль, на горы: некоторые люди называли их холмами. Они не грубые и не острые и такие же синие, как ее горы, оставшиеся на Сицилии.
Люди там сейчас заняты своими делами. Вспомнит ли кто-нибудь из них о Синьоре, подумает ли, где сегодня ночью она нашла пристанище?
Салливаны подошли к двери, приняв решение.
— Я думаю, если вам угодно, вы можете оставаться здесь прямо сейчас, — сказал Джимми.
— О, как хорошо, — ответила Синьора.
— Ну, вы можете заплатить за неделю, и если мы вам понравимся, можем поговорить о том, чтобы вы и дальше оставались, — сказала Пегги.
У Синьоры засветились глаза.
— Grazié, grazié, — выпалила она, прежде чем опомнилась. — Я так долго прожила там, понимаете, — заизвинялась она.