– Солнышко наше! – дальше пошли причитания, слезы и старческие объятия. Я, к сожалению, была почти безучастна пока не рассмотрела, что у матроны-птенчика такая же родинка под нижней губой как у мамочки, а у старика небесно-синие мамины глаза.
Тут же на глаза навернулись слезы и уже я стала обнимать стариков и что-то нежно шептать попеременно у них на шеях. Бабушку звали Агрипиль – Миарей, это в честь нее меня здесь звали Эль – Миарей, а дедушка был КассиопейКлеус Старший. У меня оказывается еще был дядя – мамин брат – Кассиопей Клеус Младший, который отдыхал где то на водах.
Я наконец то впервые за несколько дней была счастлива. Это была моя родня, которая меня на растерзание этому тигру – альбиносу, так я про себя назвала Греся, вспоминая его сизые туманности, не отдаст.
Глава 6
Вечером, сидя за обедом в нежно-розовом платье с отделкой карамельного цвета, я была рассеянна. Я чувствовала суровые испытывающие взгляды этого зверя-королевича и терялась в догадках, что он от меня хочет.
К тому же 17 лет прожив в человеческом мире, видя эльфов только на картинках фэнтези книг и не веря в их существование, я, оказавшись здесь все еще не могла поверить в реальность происходящего и перед обедом себя пару раз ущипнула, чтобы привести в чувство. Но мир был все тем же, птицы все так же пели, новоявленный дедушка так же пыхтел сигаретой перед камином, а любвеобильная бабушка все так же расцеловывала меня, не нарадуясь обретению своей единственной внучки.
Бабушка с дедушкой тоже были обескуражены сменой моего настроения и разговор мягко говоря не клеился. Мирт пытался шутить и растопить лед искренним смехом, но даже у этого солнечного парня это не получи лось. Когда нервы были напряжены как тетива лука, этот прекрасный хищник предложил перейти в библиотеку. Я сразу поняла, что дело пахнет жареным, и решила выждать, откуда ветер подует.
Он немедленно приступил к разговору. Все вы знаете, что дэвы послед нее время активизировались, мы закрыли порталы, соединяющий их мир с человеческим и те, кто не успел убежать, скоро умрут голодной смертью. Поэтому они, поняв что терять им нечего, осаждают наши западные земли, сотни эльфийцев убиты и что самое страшное: их чистые светлые души съедены темными зловонными дэвами и никогда больше не смогут вернуться в великий круговорот светлых эльфийских душ. И те, кто их любил и знал, так и не дождутся их возвращения ни через сотни, ни через тысячи лет. И это действительно страшно! Будут разорваны узы, любовные узы, связывающие воедино предначертанные души.
Мирт увидев мое замешательство, прояснил ситуацию:
– Эльфийцы свято верят, что в их мире любовь возможно только между двумя половинками одного целого. Они всегда, через века, через столетия будут искать друг друга в желании соединиться воедино, стать одним целым. Мы верим, что у влюбленных крылья на двоих одни, одна боль, один разум, одно сердце, одна душа.
Гресь продолжил, сурово сведя брови:
– А теперь сотни эльфийских воинов убиты и проклятые души их невест и жен будут скитаться по всем дорогам и светам, мучаясь и проливая соленые озера горьких слез, а так и нерожденные младенцы никогда не увидят нежного лика матери, не ощутят грубой отеческой руки на плече
– Как страшно! – сказала я. Как страшно! – и слезы заструились по щекам. Одна из них упала и превратилась в прозрачный горный хрусталь, я видела этот кусочек природного стекла у нас на уроках географии в школе и сейчас тут же узнала его. Я завороженно взяла его в руки и тут же ощутила гнетущую тишину. Я подняла глаза и заметила растерянность на лицах окружающих. Мирт снова пришел мне на выручку:
– В предсказании нашей старой прорицательницы Иеремис говорилось о серебристоволосой девчушке, которая была настолько чиста душой, что ее слезинки превращались в горный хрусталь. Именно она может спасти королевство от нашествия дэвов.
По моей левой щеке скатилась вторая слезинка и упав превратилась в черное стекло – обсидиан, догадалась я, вулканическое стекло.
Гресь, близко стоящий ко мне поднял этот камешек, стал его внимательно рассматривать. Глубокая горькая морщинка прорезала его чело:
– Ничего не понимаю, в предсказании ясно сказано, что будет еще одна девушка, темное сильное дитя дэвов – яростный неукротимый зверь, слезы которого превращаются в обсидиан. И что эти два первоначала – светлое и темное, эльфийско-цветочное и дэвовское сойдутся в битве не на жизнь, а на смерть. Мира будут содрогаться, волны океанов плескаться а суша ходить ходуном. И мир имеет шансы остаться как чистой цветочной поляной, населяемой эльфами так и гнилостной свалкой, на которой копошатся мерзкие дэвы.