Примерно в это же время Гитлер привлек в партию и других людей, которые впоследствии станут ведущими фигурами нацистского движения. Эрнст Рем, Герман Геринг, Ганс Франк, Рудольф Гесс — все они и многие другие решили примкнуть к Гитлеру в начале 1920-х. Одни были молоды и впечатлительны, другие, в частности Рем и Геринг — циничные ветераны проигранной войны, все повидали и ничему не удивлялись. Эти двое, кстати, имели офицерские звания и были удостоены боевых наград. Теперь, после поражения Германии, у них на выбор было немало партий, вступив в которые можно было бы реализовать свои цели, и тем не менее оба решили подчиниться бывшему ефрейтору — Адольфу Гитлеру.
Очевидно, это произошло и потому, что они стали свидетелями силы его ораторского искусства. Рем и Геринг поняли, как Гитлер может привлекать на свою сторону новых людей, того же Юлиуса Штрейхера, но не менее важно и то, что они разделяли его взгляды. В том, что касается политики новой партии, Гитлеру ни в чем не пришлось их убеждать, хотя то, что он предлагал, по большей части в своих выступлениях, представляло собой сплав четкости идей и обещаний использовать для их реализации радикальные методы.
Все это подкреплялось абсолютной уверенностью, с которой Гитлер произносил свои речи. Он излагал причины, по которым Германия якобы оказалась в бедственном положении, а затем сообщал аудитории, что эти трудности должны быть преодолены. Никаких дебатов, никаких дискуссий. Уверенность Гитлера в собственной правоте была настолько велика, что подавляла любые сомнения. Профессор Карл Александер фон Мюллер видел, как он выходил на трибуну во время митинга в Мюнхене в 1923 году. До этого фон Мюллер пару раз встречался с лидером нацистской партии в частных домах, но теперь перед ним стоял другой человек. «Удлиненное, бледное лицо было словно сведено спазмом внутренней ярости, — писал позже профессор. — В выпуклых глазах горело холодное пламя, взгляд словно искал врага, которого следует победить. Может, толпа придавала ему столь мистическую силу? Или она распространялась от него на людей? “Фанатический, истерический романтизм в сочетании с брутальной силой воли”, — отметил я. Такого человека мог выдвинуть убогий средний класс, но он не был одним из них. Он, безусловно, являлся выходцем из совершенно иных глубин мрака»39.
Многие сторонники националистического движения мечтали о том, чтобы появился тот, кто предложит, как выйти из тупика. «Человек! Поступок! Volk и высший совет жаждут! Человека! Поступка!»40 — так писал в 1907 году поэт Стефан Георге — один из пророков национал-социализма. Похоже, Гитлер оказался готов откликнуться на прозвучавший призыв. Бруно Хенель, сторонник нацистов, говорит: «Нашей целью было найти сильного человека, который должен принимать решения, и у нас появился такой сильный человек»41.
Адольф Гитлер уже стал бесспорным лидером нацистского движения. В меморандуме, написанном в январе 1922 года, он определил ошибки предыдущих лидеров националистов. Эти люди хорошо образованны, но фантастически наивны, и у них не было горячего дыхания молодой энергии нации. Гитлер считал, что движению нужно придать «…мощную движущую силу упрямых драчунов»42. И он нашел такую силу у Штрейхера, Рема и Геринга. Это были люди борьбы и действий, как говорил будущий фюрер, — именно такие нужны партии.
Таким образом, Адольф Гитлер не только предложил расистское и антисемитское мировоззрение, не только проанализировал, почему Германия проиграла в войне и теперь проигрывает в мире, не только дал обещание построить бесклассовое общество. Он предложил путь, который был рассчитан на молодежь, — возбуждающий, опасный, яркий. «Старые партии учили молодых болтовне, — сказал Гитлер в июле 1922 года. — Мы предпочитаем учить их развивать физическую силу. Ибо говорю вам: если юноша не может найти свою дорогу туда, где в последней надежде наиболее верно решается судьба его народа, если он занимается философией в такое время, как наше, погружается в книги или сидит дома у камина, он — не немецкий юноша! Я призываю вас! Вступайте в штурмовые отряды!»43
Этим же летом молодой студент сельскохозяйственного отделения Высшего технологического училища при Мюнхенском университете Генрих Гиммлер пытался определить для себя смысл жизни. В ходе поиска он воспринял многие идеи крайне правого толка. Однако Гиммлера не привлекали люди типа грубого, эмоционального антисемита Юлиуса Штрейхера. Он, напротив, предпочитал псевдонаучный анализ, содержащийся в трудах Хьюстона Стюарта Чемберлена. Тот написал «Основы девятнадцатого века» в стиле объективном, не полностью пропитанном ненавистью антисемитизма44. Молодой Гиммлер полагал, что может иметь дело с отдельными евреями на уровне профессии, сознавая при этом, что с расовой точки зрения они представляют угрозу. В частности, в январе все того же 1922 года он встречался с юристом-евреем и охарактеризовал его в дневнике как чрезвычайно дружелюбного и доброго человека, который тем не менее не может скрыть свое еврейство, поскольку оно у него в крови45. Гиммлер также одобрял жестокое отношение к евреям, которые, по мнению фанатичных националистов, вредят Германии. В июне 1922-го, узнав об убийстве министра иностранных дел Германии, еврея Вальтера Ратенау, Гиммлер записал в дневнике: «Я рад… он был негодяем»46.