В октябре были уничтожены евреи в гебите «Ярмолинцы», в который входили Ярмолинецкий, Сатановский, Городокский и Михалпольский р-ны. Евреи из этих районов сначала были сконцентрированы в Ярмолинцах, а затем расстреляны{91}. Во время акции в Ярмолинцах евреи оказали сопротивление, обстоятельства которого были следующие. Под предлогом «переселения в Берлин» евреи были призваны явиться в казармы бывшего военного городка, находившиеся близ станции Ярмолинцы. В казармах их взяли под охрану 8-10 немцев - зондерфюреры - специалисты по сельскому хозяйству и служащие гебитскомиссариата. Зондерфюреры не подчинялись гебитскомиссару, но по его просьбе присоединились к охране, так как существовала опасность, что евреи разбегутся. Такая опасность возникла вследствие того, что около 300 евреев, пришедших к казарме позже остальных, были расстреляны в ямах, которые были видны из казармы, на глазах у остальных заключённых. Находившиеся в казарме евреи поняли, что их ждёт такая же судьба, и отказались выходить из помещения. Украинского полицейского, который попытался заставить их покинуть казарму, евреи разоружили и убили: ему отрезали голову и показывали эту голову из окна казармы. Из доставшегося им оружия евреи открыли огонь по охране и при этом ранили несколько человек. Тогда немцы обложили лестничную клетку казармы сеном и соломой и подожгли её. Таким способом они заставили евреев покинуть помещение. Не видя другого выхода, евреи покорились судьбе. По приказу руководителя акции, они друг за другом шли из казармы к яме, где раздевались донага, затем спускались по ступенькам глиняной стены ямы на дно или на расстрелянных ранее, ложились на живот, после чего руководитель акции, который сидел на краю ямы, расстреливал их из автомата. Ям было три, каждая из них была размером 25x25 метров и 4-5 метров глубиной; эти ямы несколько недель копали около 20 местных жителей. Когда заполнялась одна яма, евреи шли к другой. Таким способом в течение шести часов были расстреляны около 6400 евреев. У ям осталась одежда убитых, их разорванная обувь и разорванная иностранная валюта (в основном, американские доллары), которые евреи специально испортили, чтобы они не достались немцам. Спустя несколько дней после расстрела в Ярмолинцы из Луцка приехал генеральный комиссар, который захотел лично убедиться в происшедшем и которого гебитскомиссар Мертес отвёл к этим ямам{92}.
Закончился 1942 г. уничтожением евреев поздней осенью в Каменец-Подольском, Проскурове и Староконстантинове.
Подробности акции в Каменец-Подольском мы находим в показаниях бывшего командира роты украинской вспомогательной полиции Фёдора Залоги. Об этой акции Залога, в частности, сообщил следующее:
Второй массовый расстрел еврейского населения в г. Каменец-Подольский, о котором я также знаю, так как участвовал и в этом случае со своими подчинёнными во втором кольце оцепления, был примерно в конце ноября или декабре 1942 г. В это время в гетто, в районе улиц Святоюрской и Зелёной, находилось около 4800 человек еврейского населения, подавляющее большинство которого были специалисты разных профессий [...] Об этом расстреле мне стало известно от начальника жандармерии лейтенанта Рейха накануне утром. Через командира 1-й шуцманской роты, немца, вахтмейстера Крубазика, Рейх приказал мне вызвать из участков Должецкого р-на весь шуцманский состав 2-й шуцманской роты, которой я командовал, на сегодня к вечеру. О вызове шуцманского состава моей роты я дал соответствующее распоряжение ротному фельдфебелю, который и передал это распоряжение по телефону на участки Китайгород, Княжполь, Рыхта и Жванец. И часам к 18-19 примерно около 70-80 человек шуцманов моей роты собрались и ночевали в помещении полицейского участка, находившегося в Каменец-Подольском, но обслуживающего населённые пункты Должецкого р-на [...] Как только было расставлено оцепление, через 5-10 минут после приезда Рейха, подъехали грузовые немецкие машины с евреями из гетто. Машины (их было три) были сверху закрыты брезентом, и оттуда в сопровождении жандармов, работников СД, криминалистов, а впоследствии и нескольких человек шуцманов, вышли около 50-60 человек евреев и были направлены к месту, где раздевались. Так продолжалось все время расстрела, примерно до 17-18 часов, т.е. около 12 часов. Евреев, обречённых на смерть, привозили группами в 40-60 человек. Люди, рывшие ямы, были отведены за постройки казачьих казарм. Здесь уже «работали» два палача от СД попеременно: когда один из них уставал, шёл отдыхать, залезал в машину, где были заранее приготовлены закуска и выпивка, его место занимал другой. И так они менялись на всем протяжении расстрела (...) Из разговоров немцев после расстрела я узнал, что накануне дня расстрела убежало из гетто ночью около 500 человек. О готовящемся завтра расстреле евреи знали тоже ещё накануне и попрятались, но впоследствии было выявлено в постройках свыше 200 человек. Эта часть евреев также через некоторое время была расстреляна. Когда, где и сколько - мне неизвестно. Сколько человек из числа убежавших было поймано вновь, я также не знаю [...] Из вещей и ценностей, как и в первом случае, всё было забрано: ценности - в СД, новые вещи - немцам [...] Остальные вещи на машинах были свезены в одно из помещений гетто, откуда после сортировки их по распоряжению Петерса или начальника биржи труда Эриха продавали местному населению. В этот раз было уничтожено около 4000 невинных мирных граждан [...]»{93}.