— А-а, так этот сарафан еще крепостное право помнит! Дай-ка я примерю, гожусь ли в холопки.
— Примерь. Может, впору окажется?
Сарафан был богатый, с вышивками на рукавах, по подолу, на груди, но попахивал нафталином и чем-то затхлым. Однако выглядела в нем Раиска нарядной. Если еще налепить на него заплат…
Вечером, уж в сумерках, с улицы велосипедный звонок прозвякал, скромно так, вежливо — это, значит, Витя Муравьев явился. Приезжает из Овсяникова, а оно в семи километрах от Сутолмина. Что ж, дураку семь верст — не крюк.
Раиска ему из окна:
— Я уже спать легла.
То есть, поезжай, парень, обратно. Велосипедист сразу опечалился.
У Вити прозвище — Муравлик, Раиска так нарекла. Он ростом пониже ее и ужасно прилежный да трудолюбивый — истинно лесной муравей. Все десять классов на одни пятерки прошел. Обалдеть можно! А познакомились, между прочим, в городе, она там сметану да творог продавала на рынке, а он притулился неподалеку к фонарному столбу, все смотрел на нее.
— Чего уставился? — спросила она его. — Глаза намозолишь. Купить, что ли, меня примеряешься?
Он чистосердечно вздохнул:
— Купил бы…
— Так чего ж?
— Денег таких нет…
Она засмеялась.
— Ладно. Ты на велосипеде? Ну-ка, довези меня до автостанции.
Вот так и познакомились. Дело было месяц назад, с тех пор и повадился он в Сутолмино. Приедет уж в сумерках, позвякает, вот как нынче…
Раиска ему из окна:
— Чего тебе надо-то? Зачем приехал? Кто тебя звал?
Он оробело молчал.
Тут мать вмешалась:
— Выйди, выйди! Ишь, спать… Как старуха старая. Парень эва какую дорогу сломал, а ты кобенишься.
— Мало ли их тут понаедет на лисипетах! К каждому и выходить? — строптивилась Раиска. — Пусть помучается. А то больно просто: он приехал — я выскакивай встречать.
Однако вышла, уважила чужие страдания… в сарафане прабабкином. Витя аж просиял: так ему понравилась она в новом-то наряде. И оробел еще больше.
Сели на скамейку у стены, окошко над ними тотчас раскрылось: матери охота поговорить.
— Витя, косить начали?
— Косили нынче с утра, — отвечал он вежливо.
— Свою усадьбу или общественное?
— Свою. Да только отца сразу позвали, пилорама сломалась. Так я один косил.
— Завтра, вроде бы, дождик обещали? Ты сводку погоды не слушал? Как сушить-то будете, если накосили?
— Мам, ну что ты с глупыми вопросами! — возмутилась Раиска. — Ухажер ко мне приехал, а не к тебе.
— С тобой о чем ему толковать? У тебя что ни слово, то поперек.
— Да уж как-нибудь без тебя обойдемся.
— А ты не будь чем щи-то наливают или чем ворота-то запирают. Дай и мне с хорошим человеком поговорить.
— Ой, я не могу! — вскричала Раиска. — Ну и родительница у меня!
Отношения матери с дочерью всегда были на равных.
— Я уезжаю завтра, — сообщил Муравлик тихо. — Вернее, уплываю… на теплоходе.
У него дядя живет в Ярославле, советует племяннику поступить в тамошний университет. Витя, как и Раиска, только-только закончил десятый класс, но еще зимой на областной олимпиаде по математике занял первое место; у него способности ко всем предметам.
— Да уплывай, мне-то что! — сказала Раиска небрежно. — Попутный ветер в зад!
— Раиска, ты как с кавалером разговариваешь! — рассердилась мать в окошке. — Разве так можно? Что он о тебе подумает?
— Ой, да не твое дело! Как хочу, так и говорю. А он обо мне только хорошо думает. Верно, Муравлик?
Он тотчас кивнул утвердительно. Мог бы и не кивать, и так видно, по глазам.
— У нас в Яменнике уголовники поселились, — сообщила она.
— Как это?
— А так. Живут себе… шашлыки на костре жарят. Девок по деревням крадут и уводят туда. К вам в Овсяниково не приходили?
— Нет, — сказал Муравлик озадаченно.
— А-а, так у вас красть некого! Ни одной девки нет. А если и есть, то кривоногие.
— Что ж тебя не украли? — ревниво спросил Муравлик.
— Они, как волки, возле своего логова не безобразничают. Хотя… погоди, еще украдут.
Мать из окошка:
— Раиска, ну что ты глупости городишь?
— Мам, точно говорю: то овцу уволокут из стада, то девку из деревни.
— Не слушай ее, Витя. Она у меня из-за угла пыльным мешком нараханная.
Раиска встала и закрыла окошко: не вмешивайся в чужой разговор.
С Витей сидеть — про институт говорить, про компьютеры… Впрочем, иногда его заносит в дебри другие — исторические, литературные, музыкальные: о «Велесовой книге», о ведической цивилизации… про Атлантиду, которая, возможно, располагалась там, где нынче Северный полюс… про Диогена, ходившего средь бела дня с фонарем… про какого-нибудь Винченцо Филикайя — поэта, жившего Бог весть в каком времени и писавшего вот такие стихи… Далее следовало чтение стихов.