Водитель подвел «УАЗ» как можно ближе к роще.
— Дальше не проедем, товарищ подполковник. Надо пешком, — заявил он, обернувшись к Лаврухину.
Гришанову казалось, что они зря теряют время. Подумаешь, птицы всполошились. Капитан и сам часто ходил по горам, но удивлялся тому проворству, с каким подполковник перемещался среди скал и каменных обломков.
Впереди уже виднелась чахлая рощица. Она полнилась малоприятными звуками, каким-то повизгиванием и вороньим карканьем. Когда чахлая рощица кончилась, капитан замер, пораженный увиденным. Лаврухин беспокоился не зря. Зрелище открывалось настолько ужасное, насколько же и отвратительное.
На каменистой земле лежали в неестественных позах два человеческих тела. По остаткам формы можно было понять, что это таджикские пограничники. Лиц у них уже не было, как и кистей рук. Рядом суетились шакалы. Они урчали, грызли плоть, визжали и лаяли на ворон, которые тоже хотели урвать свое. Лаврухин нагнулся, поднял пару камней и со злостью швырнул их в шакалов. Вороны взмыли в воздух. Хищники попятились. Один из них тащил в зубах отгрызенную человеческую руку.
— Вон пошли! — крикнул подполковник, выхватил пистолет, передернул затвор и выстрелил.
Один из шакалов жалобно завизжал и закрутился волчком. Но даже его гибель не заставила других шакалов отступить. Они тут же бросились грызть своего еще живого сородича, почуяли запах свежей крови.
— Твари! Твари! — кричал Лаврухин, нажимая на спуск.
Но после того как он расстрелял всю обойму, шакалы вновь осмелели. Они понимали, что их много и человек не решится сразиться с ними голыми руками.
— Капитан, ты что, так и будешь смотреть, как они грызут трупы? — Взгляд подполковника уперся в кобуру. — Доставай «табель».
У Гришанова подрагивали руки. Он вытащил пистолет, передернул затвор и принялся стрелять. Но странное дело — все шакалы и воронье оставались целы.
— Он что, у тебя холостыми заряжен? — сообразил Лаврухин.
— Согласно легенде, товарищ подполковник.
— Час от часу не легче.
Тут произошло что-то странное. Шакалы, до этого озабоченные только тем, как бы отгрызть кусок побольше, нервно заскулили, принюхались и бросились врассыпную. Вороны с карканьем кружили над рощей, не решаясь опуститься.
— Наконец-то подействовало и на этих тварей, — произнес подполковник.
— Что-то тут странное, — засомневался капитан.
— Сынок! — доверительно сказал Лаврухин водителю. — Если у тебя что есть в машине, принеси накрыть тела. Нельзя, чтобы они так под солнцем, среди зверья. Свяжись с погранцами. Доложи им о находке.
— У меня одеяла в машине. Два комплекта, товарищ подполковник. Сейчас принесу, — тихо сказал сержант и побежал.
— Чего уж тут спешить? — проговорил себе под нос Лаврухин. — Минутой раньше, минутой позже. Как думаешь, кто это их?
— Талибы. Больше некому, — отвечал Гришанов, неотрывно глядя на изуродованные трупы.
Капитан не мог отвести от них глаз, машинально представляя, что на месте этих несчастных мог оказаться кто-нибудь из его бойцов или он сам. Человеку свойственно примерять на себя чужую смерть.
— А ты говоришь, условный противник. Выходит, имело место проникновение на территорию Таджикистана?
— Не думаю, что талибы углубились. Простая разведка. Переправились через реку, наткнулись на пограничников, убили и ушли назад.
— Капитан, можно обманывать начальство, детей, жену, любовницу. Но никогда не надо дурить самого себя. Это самый страшный обман.
Гришанову хотелось возразить. В эти минуты он почти ненавидел подполковника. Ведь тот произнес слова «жена», «любовница», «обман». Это задевало самолюбие капитана. В то же время командир отдельного подразделения спецназа понимал, что Лаврухин абсолютно прав.
Внезапно за спиной послышался хруст и угрожающий мощный рев. Капитан даже подпрыгнул на месте. Теперь стало понятно, почему разбежались шакалы и боялись опуститься вороны. Сквозь рощу огромными скачками несся медведь. Он был настолько мощным и уверенным в себе, что даже не обратил внимания на людей. Зверь просто промчался между ними и замер возле обглоданных трупов. Он тяжело дышал после бега. Темно-бурая шерсть на боках ходила ходуном. Всеядное животное принюхивалось, затем широко раскрыло пасть с желтыми зубами. Тонкая нитка слюны стекла на землю.
Гришанов беззвучно выругался и стал отступать. Лаврухин же не отрываясь смотрел на зверя, который собрался подкрепиться человеческой плотью. Челюсти сомкнулись. Послышался хруст костей. Это вывело подполковника из оцепенения. Он нагнулся, поискал камень поувесистее.