- Холодно? Малыш, прости меня, я снова тебя расстроил, подожди.
Он куда-то убежал.
Ксюша схватилась руками за голову. И что дальше? Что это значит? Он выбрал курицу или нет? Зачем такие предложения, если ему интересна другая? В принципе, какая разница? Вопрос совершено в другом: как ей быть? Неужели способна совершить такую глупость? Ломануться прямо на те же грабли, которые валяются в ее саду уже шесть лет? Третий раз? Судя по тому, как учащенно забилось в груди, ему просто не терпится. Оксана Сергеевна, ты где? Где разум? Где рассудительность? Тишина.
На плечи опустился мягкий плед. В руки сунули стакан со светло-коричневой жидкость. Принюхалась: травка какая-то. Успокоительное видимо. Кир обошел ее и закутал посильнее. Взял в руки ее ладони. По сравнению с его горячими и большими, ее казались поразительно хрупкими, почти прозрачными и жутко ледяными.
- Девочка моя, прости, меня. – Кирилл вдруг опустился перед ней на колени, все еще не выпуская рук. – Я такой идиот, просто тупой болван, дурак, гад, свинья. И много чего еще. Знаю, что простить меня почти не реально, но это почти, оно и дает мне надежду последние две недели.
Ксюша освободила руки, он обнял ноги, прижимаясь лицом к коленям. И как ему объяснить, если и сама не знает, хочет ли отказываться от третьего шанса.
- Оксаночка, родная моя, да, я сглупил. Даже не так. Это было реально помешательство. Когда прочитал те слова, у меня словно красная пелена перед глазами встала. Мозг не мог работать нормально. Ты знаешь, что такое удушающая ревность?
- Когда ты кого-то душишь? Или когда тебя душат? А? Одинцов! Как ты поднять смел на меня руку? – наконец-то вырвалось наружу. – Какое ты имел право меня трогать? Наплевать на ревность и другие причины! Нельзя руки распускать! Точка. Как мне тебе доверять, если до сих пор иногда тебя боюсь. В тот день в больнице, когда я тебя выгнала, мне снились твои руки на моей шее. Просыпаюсь, а тут ты, за ручку держишь. Как я не заорала на всю больницу, не знаю.
Плечи Кира у ее ног как будто сжались на глазах и поникли.
- Прости – шепчет он еле слышно ей в колени и сжимает их судорожно.
- И в ту ночь, когда я ушла из отеля… почти не помню ничего, кроме страха… Кто-то хочет меня убить, я собираю вещи и бегу, бегу. Сама не знаю куда.
Его плечи подозрительно дернулись. Он громко дышал и никак не мог справиться с нехваткой воздуха. Все ее чувства словно передались ему. Больно.
- Любимая, пожалуйста, прекрати, я не могу. Не выносимо… чувствовать то, что чувствуешь ты плюс к этому осознавать свою вину. Не представляю, как все исправить, но не могу отпустить тебя! Я знаю, у нас еще есть возможность стать счастливыми, вместе. Мы нужны друг другу. Тебе холодно без меня. А мне без тебя пусто. В тот день, когда я это сделал, я очутился в мире, где нет никого, кроме меня, и эта пустота меня убивает. Если потеряю тебя… я потеряю всё, и меня ничто уже не спасет. Звучит пафосно, но это на самом деле так. Оксаночка, ну ты же любишь хоть чуть-чуть? Я никогда больше не причиню тебе боль. Я люблю тебя, девочка моя.
- Если бы любил, не спал бы со всякими курицами! – в сердцах выпалила она. – Как можно, скажи мне, любить одну и спать с другими, а?
Кир отстранился и посмотрел ей в глаза. Ксюша вздрогнула, увидев, что его глаза все еще блестят от влаги. Неужели слезы? Разве может великий и ужасный плакать от любви?
- Я не спал ни с одной женщиной кроме тебя уже около полугода. И это чистая правда. И в ту ночь, когда мы вернулись с Ибицы твои любимые курицы устроили спектакль для тебя, пока я благополучно дрых.
Кирилл вскочил на ноги и бросился к ноутбуку. Быстро нашел запись. Включил. Ксюша была в шоке. Этого она не ожидала. Как такое возможно? В чьем извращенном мозгу могла возникнуть подобная идея? Прикусила пальчик, чтоб не заорать вслух. Какие же они гадюки.
- Ма…ленькая моя, не нервничай так из-за них. Мы придумаем, как их наказать.
- Подожди, Саша ещё на яхте говорила, что ты спишь с ними.
- Она врала. Не удивлюсь, если по их просьбе. Я был так пьян, что ничего не мог. Пытался, один раз, не буду скрывать, но перед глазами стояла ты. Тебя никем не заменить, даже в пьяном состоянии.
Ксюша покачала головой, скорее своим мыслям, чем ему. Кир воспринял на себя. Ему показалось, что она сейчас скажет, что уходит, и он не сможет удержать, от этого стало зверски больно.
- Нет, милая, нет. Боже, я люблю тебя, не могу без тебя, ты нужна мне. Оксаночка! Не уходи. Ради нашего ребенка хотя бы.
Зачем ты это сказал? Оксана встрепенулась. Ее опять затопила злость, теперь на него.
- Не смей меня шантажировать ребенком! Одного вырастила без тебя и второго смогу! Понял? Или вообще пойду и аборт сделаю!