Мы не могли насытиться друг другом.
Это были не отношения — это была зависимость.
Когда-то я зависела от того, как Кейр Монтгомери заставлял меня себя чувствовать. Я отдала ему всю себя. Я отдала ему свое сердце — а это был первый раз, когда я отдала кому-либо свое сердце. И слепо шагнула в хаос и опустошение, которые олицетворяли его мир.
Таблоиды обожали нас.
Они писали статьи, подробно описывая его прошлые отношения и расставания, и назвали меня девушкой, которая наконец-то изменила того, кого нельзя изменить. Я была упрямой американской принцессой, независимой наследницей, не совершающей ошибки. А он — американским принцем, сыном президента. Прославившийся своим умением кадрить женщин. Нам обоим публика поставила клеймо «не приручаемые» — пока мы не нашли друг друга.
Я верила, что между нами было что-то особенное.
— Серена. — Кейр смахивает волосы с моего лица, наклоняясь, пока наши щеки не соприкасаются. Скользит ладонями по моим рукам, и мое тело дрожит от его прикосновения. — Можем ли мы пойти куда-нибудь и поговорить?
— Нет. — Я качаю головой и отталкиваю его. — Здесь нечего обсуждать. Уходи. Тебе не следовало приходить сюда сегодня.
Я убираю клатч подмышку и мысленно репетирую все, что собираюсь сказать Поппи, когда поймаю ее. Она все спланировала. Спа. Бар. Предупредила Кейра, когда и где мы будем.
Вот что она имела в виду, когда говорила, что нужно вернуть мою жизнь в правильное русло.
— Я все еще люблю тебя, Серена. — Кейр отодвигает пиджак и цепляется пальцами за поясную петлю, демонстрируя тем самым свои узкие бедра. — Значит, я должен тебя отпустить? Позволить тебе уйти просто так?
Я усмехаюсь.
— Да. Ты уже сделал это один раз. Я уверена, что найдешь в себе силы сделать так снова.
Я проталкиваюсь мимо него через двух агентов секретной службы, которых раньше не видела, и направляюсь к выходу из бара.
Сквозь звуки пульсирующей музыки и болтающих посетителей я слышу, как он снова и снова зовет меня по имени.
Но игнорирую его.
И ухожу, ему меня не остановить.
Перед баром стоят два автомобиля такси, и я молюсь, чтобы добраться до одного из них первой. К тому времени, как добираюсь до входной двери, одно такси отъезжает, а группа женщин крутится возле второго.
— Серена! — Кейр снова выкрикивает мое имя, все громче и громче, отказываясь отпустить меня.
Громкие голоса.
Вспышки камер.
Меня зовут люди, не Кейр, быстро выкрикивают вопросы друг за другом.
Серена! Вы вернулись к Кейру Монтгомери?
Серена, вы простили Кейра за измену?
Свадьба состоится?
Серена, можно сделать фотографию?
Смотрите сюда!
Я ослеплена вспышками камер, по крайней мере, дюжины папарацци. Толпа настолько плотная, что я едва могу пробраться сквозь нее. Вокруг меня собирается толпа из завсегдатаев и фотографов, блокирующая любой шанс выбраться. На оживленной улице Манхэттена не видно ни одного такси.
— Идем со мной. — Чья-то рука хватает мою, но я ослепла и не в силах увидеть, кто вытаскивает меня из этого безумия.
Фокусирую зрение вовремя, чтобы увидеть, что меня ведут к черному внедорожнику — тому, в котором я была уже много раз. Агент открывает дверь, и Кейр помогает мне забраться внутрь, и я не борюсь с этим, потому что сейчас у меня нет другого выбора.
Вспышки камер освещают салон машины, несмотря на тонированные стекла.
— У тебя все нормально? — спрашивает он, положив руку на мое колено.
— Я в порядке. — Я отвергаю его прикосновение, отстраняясь. — Пусть меня высадят у «Грэмерси».
Сегодня вечером я сниму номер, подальше от Поппи, подальше от Кейра, подальше от всего этого. А завтра вернусь к Дереку в Рикстон Фоллс.
Я никогда не полагалась ни на кого другого, но прямо сейчас действительно могла бы использовать дозу его фирменного спокойствия. Несмотря ни на что, он был мне опорой с того момента, как вошел в мою жизнь.
Я даже не подозревала, что нуждаюсь в этой скале — скале, от которой никогда не хотела зависеть.
Он — остров безмятежности во всем этом безумии.
Тяжесть пристального взгляда Кейра заставляет меня съежиться. Моя кожа зудит, словно у меня на него аллергия. Я смотрю в окно, наблюдая за уличными указателями, чтобы определить, насколько близко мы подъехали к отелю, и поражаюсь тому, что он не использует это время, чтобы отговорить меня.
Внедорожник останавливается у входа в «Грэмерси», и я открываю дверцу машины до того, как он полностью затормозит.