– Прожив с тобой, я убедился в существовании этой тайны. Теперь у меня самый ровно выбритый затылок, – ухмыльнулся Сергей.
– И, говорю я тогда тебе, «Это место самому не привести в порядок, требуется посторонняя помощь. А у тебя там целые заросли. Вот была бы у тебя дама, ты бы попросил ее в ванной сделать тебе красивую окантовку».
– Да, ты как настоящая стерва обошлась со мной. Помню, как я был зол на тебя. Ведь это ты все наговорила в присутствии моих друзей и моих подруг, – Сергей выдержал короткую паузу, словно погружался в события того дня и продолжил.– Но знай, пока я тебя слушал, я изучал тебя снизу верх, сверху вниз. Как сегодня ты сказала в галерее. После этого пришлось мне прикрыл затылок рукой, а подтек на рубахе я пытался прикрыть другой рукой,– посмеялся Сергей. – Это была настоящая акробатика. Это же надо смочь двумя руками так извернуться. Стоял, как натурщица перед своим художником. О, как художник сказал, – воскликнул Сергей и обернулся на будущую жену.
– Мы ведь после этого не виделись неделю или две. Ты помнишь? – Мария развернулась и пошла вперед спиной, не спуская глаз с Сергея, – Ты почему-то избегал меня. А я почему-то все искала встречи с тобой. Даже приходила в те места, где ты мог быть. А если был там, ты отворачивался, делая вид, что не заметил меня, и убегал прочь, как ошпаренный, в противоположную сторону. Тогда я сразу поняла, что я тебе тоже нравлюсь.
– Вот мы и пришли домой – вздохнула Мария и взглянула на балкон их квартиры, которая выходила окнами на проезжую часть. Сергей так же окинул взглядом запыленный балкон квартиры, в которой он родился и вырос.
Новое хобби Сергея приносило большой «приплод». Количество его картин увеличивалось, как поголовье кроликов. Можно даже сказать, что кролики бы не успевали за ним. Даже пришлось выделить отдельную комнату под мастерскую. Он рисовал все, что увидит. Особенно любил рисовать Марию. Ребенку дали любимую игрушку, о которой он мечтал с самого детства, но не знал о ее существовании долгое время.
В развитии навыков ему помогали курсы, на которых он вечно пропадал. «Я смотрю, теперь тебя твои электроны совсем не интересуют» – как то подшутила над ним Мария.
Марии нравилось его увлечение, даже если на его первых картинах она на человека-то не была похожа. В семье даже появился обряд, а именно – Мария позировала для своего мужа художника-физика. На одной из картин она у плиты, готовит семейный знаменитый борщ с пампушками.
Оба они всегда вспоминали о том суматошном утре, когда Мария вела спящего и поэтому недовольного Сергея в музей. Смеялись над тем, как страх перед посещением музея превратил их квартиру в музей страшных картин. Но никто из них и не предполагал, что для них обоих пути назад уже не существовало.
***
Пыль от обломков кирпичей оседает, словно снег в бушующий ураган. Она повсюду, на машинах, на деревьях, на прохожих. Даже пролетающие сквозь пыльное облако вороны превращались в летящий серый комок. Черт, пыль расходится так быстро вокруг, что даже окутала собой все соседние улицы, дворы. Пыль повсюду летала в воздухе, обволакивая всех, кто встречался на ее пути. Люди жадно вдыхали пыльный воздух, пытаясь ритмичным дыханием хоть как-то обуздать свой страх. Грохот камней, скрежет металла издают душераздирающий звук на много километров вокруг. Он больше похож на сверление зуба, который не прекращался и резко бил по ушам. Сквозь пыльную завесу были видны искры, похожие на большие огни, которые появлялись в разных местах. Они то, как солнце, ярко разгорались, то потухали. Адское светопреставление шло вечно, пока с грохотом пролетающего самолета его пополам не разрезала яркая молния. Она откуда-то сверху ударила в землю с такой силой, что заставила пылевое облако рассеяться и обнажить спрятанный страх и отчаяние.
– Милый, мы оба дома, – после этих слов Сергей проснулся, открыл глаза. Покрывало под ним было все мокрое. Опять этот сон, снова он заставил его подняться и пойти на кухню, просунуть руку между двумя кухонными шкафами и взять успокоительное.