– Осталась последняя, надо завтра показаться врачу и купить еще таблеток, – прошептал Сергей. На обратном пути в спальню он заглянул в комнату Васьки. Тот спал так же, как и всегда; так, как спят дети после длинного дня. Было два часа ночи, и Сергей попробовал уснуть. Ложась обратно в постель, он еще раз пожелал спокойной ночи Марии, которая не замечала его крики по ночам, которые его будят. А никто и не мог услышать. Он кричал во сне, парализованный, стоя среди огней, молний и отчаяния. Только крик помогал ему выбраться.
Бушующий дождь за окном бил по крыше, словно стая ворон отплясывала ночной танец ведьм на своих острых и звонких коготках. А как иначе назвать такие танцы, которые проходят в кромешной тьме, под проливным дождем?
Звучные танцы продолжались долгое время, казалось, что им не будет конца как и самому аккомпанирующему дождю. Вдруг среди всего этого концерта появился странный глухой стук. Он возник неожиданно, и нельзя сказать, что он являлся частью оркестра. Прислушавшись, он четко различил новый звук, от падающих на металлическую крышу дождевых капель. Глухой стук превращался в шуршание, которое перемещалось по всему дому, и снова стук.
Необычный глухой стук возбудил его интерес и заставил подняться с постели. На цыпочках он, стараясь никого не разбудить, пошел на источник звука. Пройдя мимо комнаты сына, он приложил ухо к двери, но ничего необычного не услышал. Стук доносился из кухни, которая разместилась дальше по коридору. Медленно, прижимаясь к стене, в темноте Сергей дошел до кухонной двери, которая по обыкновению была прикрыта. Все потому, что кухонная дверь расположена весьма неудобно. Ее приходится плотно закрывать, чтобы идущий ночью в туалет или за бутербродом, не ударился о нее лбом.
Сергей приложил ухо к кухонной двери. Дверь передавала легкой вибрацией, что новый звук доносится именно из кухни. Источник звука перемещался по кухне, как ветер, и всегда заканчивался глухим стуком. Образование на факультете физики тут и пригодилось Сергею. Сколько он за время студенчество составлял карт наблюдений, каждый раз что-то отчитывая, замеряя. Вот и сейчас отчитав периодичность, он дождался, когда шелест закончится стуком. И тогда он приоткрыл дверь. К своему большому удивлению он увидел летающую у окна маленькую птицу. Преградив путь ночному гостю в другие комнаты, войдя на кухню, он плотно закрыл за собой дверь. Птица делала облет в виде овала. Она долетала до середины кухни и снова устремлялась в окно, в котором отражался уличный фонарь.
– Она делает все ради свободы, ради собственного счастья – размышлял про себя Сергей. –Даже если клюв разобьет, может и голова не выдержать и дать трещину, но только свобода, только счастье. Все как у людей. Окна повсюду, но их никто не видит. А как увидишь то? Яркий свет от твоего будущего ослепляет тебя, и ты уже не замечаешь тех преград, которые встали на твоем пути, тех обстоятельств, которые могут лишить всего. Воланд2 был прав, «человек внезапно смертен». Это касается и счастья. Для птицы дорога свобода, которая была за этим поставленным человеком тонким стеклом.
До боли знакомое чувство. Сергей погрузился в свои воспоминания. Успокоительные словно забыли включиться. Слезы потекли сами собой, а вместе с ними вырвалось рыдание такое громкое, что уже не было слышно ни дождя, ни полета птицы, не чувствовалось воздуха. Он упал на колени, жадно глотая воздух.
Птица сделала над его головой очередной круг и с большой скоростью ударилась о стекло. Это громкий удар привел его в чувство. Сквозь слезы, присмотревшись, он заметил на месте удара мокрое темное пятно. Только встав и подойдя поближе, он увидел кровь, которая тоненькими струйками растекалась вниз.
– Вот я бессильный дурак – резко проговорил про себя Сергей. Он содрал с крючка полотенца и накинул его на птицу, которая кружила у самого окна. Слегка прижав трепещущее создание левой рукой, Сергей очень аккуратно и медленно развернул полотенце. Лапками и клювом обращенная к нему, на него смотрела парой крошечных глаз синица. Крылья были зажаты в руках Сергея.
– Прости, что не сразу тебе помог, прости, прости, – оправдываясь, говорил Сергей.– Моя минута слабости, твой очередной удар о стекло. Прости, – нежно приговаривал он ей, – своя беда всегда велика.
Во время разговора с птицей Сергей осматривал ее. Немного разжав левую руку, он чувствовал, как синица начинает шевелить обоими крыльями. Пытается взмахнуть ими и улететь подальше.