– У тебя все получится, у тебя всегда все получается.
Наброски он начал делать тонкой кистью на большом холсте. Писать картину Сергей начал с шалаша, к которому они часто приходили до того момента, пока его не снесли вандалы. В лесу часто ошивались алкаши и бомжи. Они их частенько встречали по дороге на прогулке. Этот факт постоянно нервировал и пугал родителей. С каждым разом при посещении лесной зоны они то и дело наталкивались на выкинутые бутылки из-под алкоголя. Некоторые были разбиты. О них мог пораниться Василий, когда поднимал веточки с земли. Или он мог просто споткнуться и упасть на разбитое стекло. Воображение Марии и Сереги в этот момент работало на все сто двадцать процентов. По этой причине шалаш они построили в глубине леса, в надежде, что такие люди не будут способны дойти до него. Но к их великому сожалению, они дошли. И, судя по бутылкам и остаткам еды, устроили пиршество в их семейном лесном домике. Конечно, это разозлило все семейство, особенно возмущен был Василий, который, придя на место, увидел вместо шалаша остатки костра, гору бутылок и выброшенного мусора.
– Сережа, а у меня все готово.
– Вот это да, и это все для меня одного – растянувшись в улыбке, Сергей наблюдал за тем как Мария в переднике и с подносом в руках, входила в его мастерскую. – А знаешь, а я ведь мог бы тебя немного помучить. Хотя нет, для тебя было бы это невыносимо тяжело стоять с подносом весь день, пока я тебя рисую, – подмигнул он ей, пока та расставляла тарелочки на стол.
– Мучай, Сереж, я не против твоих идей, только не будь голодным.
– С тобой этого просто никогда не случится, – Сергей увидел ее фирменный, прищуренный взгляд, нацеленный в самое сердце. – Ну все, все, еще пара минуток, и я поем. Клятвенно клянусь, – он поднял правую ладонь вверх, в знак подтверждения клятвы.
– А наш ребенок-то когда будет дома? – спросила Мария пока стояла в дверях.
– Как обычно. Я проверял сегодня, он на занятиях, сегодня не сбегал.
– Ты так говоришь, словно он всегда у нас убегает из школы. Никогда такого не было и, надеюсь, не будет. Ты, наверное, сам этого хочешь, Сереж, чтобы как ты в детстве.
– Милая моя, может, и хочу. У нас классный пацан растет. И почему бы ему разок не сбежать, не устроить побег. Представляешь, он такой выбегает из школы, на пути закидывает рюкзак, спотыкается, но встает и снова бежит. А за ним бегут повара с половниками, учителя с указками, физрук с мячом в руках посвистывает, как милиционер, в свой свисток.
– Ой, все, тут твою фантазию можно смело останавливать. А то ты еще прикрутишь к ней и бегущий ОМОН с автоматами, полицию и бегущего за ним президента вместе с нашим зоопарком.
По тону ее голоса все это время со стороны могло показаться, что взрослые люди говорят о чем-то серьезном. Никаких вам «хи-хи» и «ха-ха». Если, конечно же, не вникать в сути дела разговора. Ну а если вникнуть в него, то удивление берет, почему никто не засмеялся.
– А что, можно и устроить. Я буду машину держать неподалеку, – Сергей в задумчивости почесал рукой подбородок, оставив на нем коричневый след краски.
– Ну все, перестань. Ты, как всегда, в своем репертуаре. Юморист.
Сергей выдержал театральную паузу, словно дожидался, когда ее проникновенный фирменный взгляд растопит кристалл истеричного смеха внутри него. И вот это произошло, как только она скрылась в дверном проеме, Сергей весело рассмеялся, притопывая правой ногой.
– Ну, вот она, моя настоящая Мария – произнес он, когда в него из-за двери прилетело белое, мучное облако. Выброшенная мука, словно первым зимним снегом легла на замаранный краской фартук. Мука скрала основные шероховатости, оставив только точки, как те, которые оставляют высокие горы в облаках.
Успокоившись, не став отряхиваться от диверсии Марии, он вернулся к шалашу, который был одним из основных элементов картины. Ему Сергей уделял особое внимание, он прорисовывал каждую его веточку. С улицы донесся звук мотора подъехавшего специализированного автобуса. После череды громких открываний и закрываний дверей шум исчез, вместе с самим перевозчиком.
– Папа, я вернулся – раздался крик сына из коридора. Далее до него донесся голос заботливой мамы с просьбами поесть, и чтобы пока не мешал отцу закончить картину. Мария только раз появилась в двери с Васькой, которого она обнимала. Он им махнул кисточкой в знак приветствия, и снова вернулся к картине.
Страшной платой за увлеченность всегда было время. Перенос образа на холст, сдвигал стрелки часов до двух часов ночи. За это время он смог выписать только набросок шалаша и березовой рощи.