– То, что это ты! – рыкнул он одновременно с ударом по столу. Кривляться расхотелось, я подобралась. – Мой телефон разрывается со вчерашнего дня – одни поздравляют, другие высказывают претензии, ведь ты чужая!
– Всего лишь недоразумение, – примирительно смягчила тон. – Напомни им, что мы с Лиз давние подруги. И иногда мяли друг друга бока.
– С твоего побега многое изменилось, – едко отметил он, вставая. Я сглотнула. – Моей сестре бросают вызов по несколько раз за неделю и ни одной – ты слышишь? – ни одной не удалось причинить ей существенный вред.
– Мне тоже не удалось, – поспешила сказать. – Всего пара капелек крови…
– Ты сломала ей кость! – с искренним возмущением надавил Марк. Я все-таки отступила. – Думаешь, кого-то волнует, что это носовой хрящ?!
– У меня синева на пол-лица! – Указала на очевидное. – Это не считается победой!
– Еще как считается, если другим и это не под силу!
Он выдохнул через силу. Я могла видеть борьбу за самоконтроль на его лице.
– От тебя слишком много проблем, Адалина.
Импульсивность толкнула меня подлететь к столу, опереться на руки и наклониться, оказываясь с ним лицом к лицу.
– Я. Не. При чем! – прошипела зло. – Я днями отсиживаюсь в доме матери, лишь бы не вызвать твое недовольство! Если не можешь уследить за собственной сестрой, не перекладывай вину на меня!
Он выбросил вперед руку, намереваясь поймать мои волосы, но я достаточно обозлилась на несправедливые обвинения. Увернулась, перенесла вес тела, задницей проскользила по лакированной поверхности стола, оказываясь перед Марком. Подтянулась, запустила пальцы в его волосы.
Если он считал себя единственным, кто может брать без спроса, ошибся. В этом поцелуе я не уступала в напоре и жадности. Он устроил ладонь на моем затылке, чтобы перехватить контроль, а второй сжал ягодицу. Навалился, заставляя меня лечь, но я выгнулась, подстегнула его ударом пяток. Штаны облепили ноги, он ругался, стягивая влажную ткань и одновременно удерживая меня в зависимой позе. Проявлял властность. Я чувствительно прихватила зубами его кожу, а когда мужчина дернулся, лизнула бьющуюся на шее жилку. Он непроизвольно замер: одно из самых уязвимых мест оказалось под угрозой. Пользуясь временным замешательством, избавила себя от одежды ниже пояса и расстегнула ширинку на его брюках (Марк сегодня изменил обычному спортивному стилю в пользу костюма). Тут он опомнился, сжал мое горло. Посмотрел в глаза. Я не хотела думать, что он там видит, и снова подхлестнула пятками.
Член вошел легко. Приятное ощущение наполненности вырвало стон из моего горла. Он не дал мне сменить положение, давя ладонью на трахею, зато тазом я свободно подавалась навстречу. Впервые зрительный контакт показался довольно возбуждающим – особенно то, как изменялось его лицо, будто заострялись черты. Я была близка к краю, когда он изменил амплитуду, раскрыл рот в совсем нечеловеческом оскале и издал грудной рычащий звук. Этого вкупе со смесью сигналов от разных органов чувств хватило, чтобы откинуть голову назад, ударяясь о темное дерево, и сжать зубы, запирая скулящий стон.
Он присоединился ко мне после нескольких толчков. Пролилась сперма, но я не нашла в себе сил указать на это. Ноги не сползли с его пояса только потому, что были скрещены, мышцы превратились в желе.
Шею освободили от захвата. Он отстранился, и я лениво глянула из-под прикрытых век. Марк казался озадаченным. Вот он взъерошил волосы, провел рукой по лицу. Посмотрел на меня.
– Поднимайся, – сказал хрипло. – Оденься.
Трусики и штанина болтались на одной ноге, оставалось влезть второй. Мужчина достал из выдвижного ящика влажные салфетки – я начала подозревать его в нехороших пристрастиях, – поделился со мной. Стерла лишнее.
– Тебе не было больно? Из-за… ¬– вывел в воздухе неопределенную фигуру, – …лица?
Что ж, когда он сминал мои губы, по скуле взрывались болезненные импульсы, но я не зацикливалась. Сейчас кожа ныла вполне терпимо.
– Совсем немного. Скорее нет.
Он кивнул и огляделся, словно не зная, что со мной делать. А я мечтала о горизонтальной поверхности, чтобы лечь, восстановить в красках последовательность действий и снова пережить отголоски удовольствия.
Поморщилась от короткой судороги – позвоночнику не понравилось экстремальное соитие, – расчесалась пятерней.
– Ну… - Непонятно от чего замялась. – Я пойду?
– Да, – отозвался он. – Иди. И не сталкивайся больше с Лизистрэйт.
Легче сказать, чем сделать. Я, конечно, кивнула, но в душе знала, что она объявится очень скоро. Если среди местных наша потасовка вызвала такой ажиотаж, Лиз вынуждена будет заняться мной всерьез.
Привлекать внимание не входило в мои планы, однако жизнь всегда вносит коррективы.
9
До конца уроков оставалось время, вернулась переодеться. Поздоровалась с Оливией - темнокожей девушкой, которую мы застали на второй день приезда. Она помогала матери по хозяйству, убираясь раз в неделю: проветривала комнаты, перестилала белье, привозила продукты и избавлялась от мешков с мусором. Сейчас вот приводила в порядок коридор второго этажа, отвлеклась от смахивания пыли с картин, чтобы серьезно кивнуть в знак приветствия. Мама не сказала, почему она старается не разговаривать, хотя уверила, что девушка не немая.
Maman положение дел устраивало, по пятницам она воображала себя хозяйкой плантации: выбирала лучшее платье и воротила нос, лениво хуля действия молодой помощницы.
Оливия подалась навстречу, крылья носа хищно затрепетали. Я прокляла импульсивное решение покинуть общество Марка без посещения ванной комнаты и ускорила шаг.
Позже, в подвальной прачечной, хмурилась, рассчитывая, сколько могу потратить денег и на что. Спортивные костюмы, в которых мы путешествовали, пришли в негодность, обувь тоже рассыпается. Положим, у нас по паре джинсов на каждого, есть футболки, мои майки, по свитеру и рубашке, запасной костюм... Полный унисекс, одинаковый размер. Все равно негусто. Особенно с обувью. Но обследование тоже обойдется недешево, а еще надо оставить матери на содержание и на случай экстренного побега…
Одним словом, истома покинула меня быстро. Просидела за ноутбуком до самого ухода.
Лукасу новый приятель очень нравился. Это было понятно по тому, с каким восторгом мальчик ссылается на его слова и действия. На мой взгляд, Конте в этих историях вел себя дерзко, но его происхождение вполне позволяло вольности. Странно, что родители выбрали для него нашу школу – многие старались возить детей в соседний город, где педагогов и учеников было больше и документ об образовании престижнее. У местной школы тоже была лицензия, только количество выпускаемых в год редко превышало десяток, так себе статистика.