— Типун тебе на язык, — хмуро произнёс Шпиталин. — С чего ему нас ставить к стенке-то?
— А с того… Да бис его знает, Максим Савелович. У этих московских чекистов мозги не по-людски работают. И время наступило волчье, человек человеку волк стал.
И в этот миг до них донёсся громкий голос вчерашнего гостя:
— Товарищ Шпиталин!
Глава 5
Я решил собрать весь состав партизанского отряда (оставил только четырёх человек в секретах вокруг лагеря) на лекцию. И темой была…
— Нанокостюм «Советский боец» и винтовка особой мощности «Изделие номер шестьдесят два». Вот их изображения. Рисунки сделаны от руки, но сходство максимальное с реальными прототипами. Во время наступления немцев сверхсекретное снаряжение, находящееся здесь на испытании, не успели эвакуировать. Уничтожить было никак нельзя, сам товарищ Сталин запретил это делать. Охрана осталась прикрывать отход учёных и вспомогательного персонала, а те с образцами ушли в леса, разделившись на несколько групп. К линии фронта вышли всего несколько человек и пустые. По их словам они спрятали всё оборудование и снаряжение, костюмы и оружие в лесах. К сожалению, никто из этих людей не умеет ориентироваться на местности и потому у нас нет точных координат. Известно, что персонал уходил в Беловежскую Пущу, а так же сюда, в этом направлении. Именно поэтому я здесь.
Мы обязаны найти эти костюмы и винтовки и не допустить попадания в руки врага. Никто не озаботился нормальной маскировкой, когда прятали секретные предметы. По словам добравшихся, они свою партию просто закидали в овраге сломанными ветками и травой.
— Товарищ лейтенант государственной безопасности, а разве нам можно знать такие сведения? Это же, наверное, государственная тайна? — спросил Шпиталин, подняв перед этим руку, словно сидел не под открытым воздухом на чурбачке, а за школьной партой в классе.
— Обстоятельства так сложились, товарищ Шпиталин. Будь иначе, то никто бы из вас и слова не услышал про секретные разработки.
— А сколько всего костюмов и винтовок, товарищ лейтенант государственной безопасности? — поинтересовался молоденький красноармеец, лет девятнадцати, один из той группы, которую отбили от немцев партизаны позавчера.
— А тебе слово не давали, олух царя небесного, не положено тебе знать эти вещи, — цыкнул на него Мареичев, сидевший рядом. Паренёк от этих слов сначала покраснел, потом побледнел.
— Ничего, ничего, товарищ Мареичев, всё нормально. Правда, на вопрос и сам я ответа не знаю. В той группе один костюм и одна винтовка с минимальным боезапасом были. Другие несли больше, но где они пропали… — я не договорил и вместо слов развёл руками, потом решил сменить тему. — Так как, это тема сверхсекретная и государственной важности, то каждый из вас напишет сейчас расписку, что ознакомлен с наказанием за распространение этих сведений, выдачу врагу или иному постороннему лицу. Наказание только одно — высшая мера социалистической защиты для вас и большие тюремные сроки вашим родным. На обратной стороне листа, каждый из вас поставит чернильные оттиски пальцев…
Напугал я народ изрядно. К всяческим бумажкам, подписям, распискам и заявлениям как бы привыкли, но мой демарш про отпечатки пальцев выбил их из колеи и заставил совсем по-другому взглянуть на мои слова.
В лагере осталась дежурная пятёрка, на которую возложили обязанности караульных и поваров. Все остальные разбились на группы в три-четыре человека, и ушли блудить по окрестным лесам в «поисках» сверхсекретных образцов. Почему с таким сарказмом произнёс? Так поисков, ведь, и нет как таковых, лично я знаю, где лежит тот комплект брони с винтовкой, которую спрятали мифические учёные, а прочие даже при особом энтузиазме не найдут ничего. Ладно, это всё лишняя демагогия.
В моей крупе кроме меня были два красноармейца — рядовые Михаил Седов и Игорь Паршин. Оба всего год как призвались на срочную службу, которую несли в сорок четвёртом стрелковом полку сорок второй стрелковой дивизии. Кстати, те гражданские, что были с ними, оказались из привлечённого к созданию полевых укреплений и заграждений в первые дни войны местного населения.
Шли мы по дуге к тому овражку, где дожидались меня костюм и гаусска. Забрать я их планировал ближе к вечеру, создав долгим маршем по чаще видимость поиска.