— Товарищ лейтенант государственной безопасности, там наши лежат, — сообщил Седов, который уходил на разведку. Двадцать минут назад с макушки дерева им был рассмотрен прогалок в лесу, на котором виднелись следы боя — воронки или ячейки для стрелков, траншеи, позиции для пулемётов и пушки.
— Лежат?
— Мёртвые они, германец побил всех, — ответил солдат. — Давно уже лежат, все опухли, отекли.
— Вперёд, — приказал я.
На просторной поляне всё было изрыто воронками и окопами, валялись снарядные ящики и пустые цинки из-под патронов. Под самыми деревьями лежала искореженная почти до неузнаваемости небольшая пушка, скорее всего наша «сорокопятка». Больше ничего тут не было.
Только тела красноармейцев.
Скорее всего, крупный отряд наших солдат отходил к фронту, встал на отдых, но был обнаружен с воздуха немецкой развёдкой, после чего сюда направились немецкие пехотинцы. Красноармейцы вместо того, чтобы бросить сковывающую их матчасть — пушек было штуки три, судя по отрытым позициям и количеству отстрелянных гильз, решили принять бой. Отрыли ячейки, позицию для батареи, а потом по ним ударили со всех сторон.
После боя немцы забрали все трофеи, включая шанцевый инструмент (мы нашли всего полдюжины испорченных лопат), собрали документы, своих мертвецов, возможно пленных и ушли.
— Похоронить бы, товарищ лейтенант государственной безопасности, — сказал Паршин.
Убитых было очень много, к тому же они лежали здесь не первый день. От запаха меня мутило даже на расстоянии, а что случится, когда я возьмусь их таскать? Понимаю, что нельзя так поступать, не по-человечески, но не выйдет у нас троих закопать столько тел.
— Нет, рядовой, нельзя нам отвлекаться. Посмотри, тут около сотни тел, мы втроём будем копать братскую могилу до ночи, потом стаскивать в неё мёртвых бойцов, вновь закапывать… очень долго, очень. Почести мы отдадим им позже, придём всем отрядом через несколько дней и похороним. Ты с Седовым попробуй найти хоть какие-то документы, чтобы нам знать, кто здесь сражался.
— Есть, — козырнул тот.
Пока ребята ходили по полю боя, наклоняясь над телами и осматривая кармашки гимнастёрок, я достал блокнот и быстро набросал изображение одной «цинки». Надеюсь, сегодня я смогу принести в лагерь патроны к винтовкам.
Помотавшись по лесу, мы, наконец-то, оказались возле нужного овражка.
— Пойду, посмотрю. Паршин со мной, а ты, Седов, смотри по сторонам в оба.
— Есть, товарищ лейтенант государственной безопасности.
Меня это «товарищ лейтенант и прочее, и прочее» уже стало сильно раздражать.
— Так, бойцы, в боевой обстановке разрешаю обращаться ко мне просто — лейтенант или товарищ лейтенант. Полное звание слишком долгое и однажды это может сыграть роковую роль.
— А…
— Представь, ты видишь, как в меня целится враг и решаешь предупредить, но вместо того, чтобы крикнуть «товарищ лейтенант, сзади враг», вы будете выговаривать полное звание, и меня попросту убьют за это время. Ясно вам?
— Да, товарищ лейтенант го… э-э, товарищ лейтенант.
— Вот и хорошо. Паршин, за мной.
Кучку веток и травы, которыми я забросал костюм с винтовкой, солдат заметил сразу. А я дал ему возможность сообщить об этом, небольшая моральная поблажка, поощрение.
— Товарищ лейтенант, смотрите туда!
— Вижу. Ну-ка, дай свой штык.
Четырёхгранным длинным штыком от трёхлинейки я поворошил ветки, скинув в сторону часть из них, мимоходом подумал, что моя легенда вот-вот накроется медным тазом — видно же, что маскировке несколько дней, от силы четыре-пять.
— Оно, товарищ лейтенант? — прошептал паренёк, вытягивая вперёд худую шею, словно гусак на птичьем подворье.
— Оно, — кивнул я в ответ. — Так, мигом наверх и следить в оба глаза. Седова предупредить, чтобы сюда не смел даже коситься. Не хватало ещё в самый последний момент пропустить врага по невнимательности. Ведь если учёные попали в руки немцев, а такое могло быть, то их группы егерей занимаются аналогичными поисками.
— Есть!
— И отойдите от края оврага. Мало ли что… этим учёным головам могла прийти идея заминировать костюм.
Собеседник сильно побледнел и сделал короткий шаг назад.
— Выполнять, боец.
— Есть!
Когда шум от Паршина затих, я быстро сбросил всю маскировку со снаряжения. Первой мыслью было облачиться в неё. Но представив реакцию солдат наверху, передумал.
Устроившись поудобнее, раскрыл планшет, достал бумагу с карандашами и начал рисовать. Через час рядом со мной лежала два «цинка» с винтовочными патронами и десять гранат Ф-1.