— Кашира — Первому, переходи к казармам!
— Принято!
Подхватив «гаусску», я активировал ускорение и в мгновение ока обежал вокруг лагеря. Оказавшись в сотне метрах от боковой стены первой казармы, где отдыхали немцы. Всего было пять построек: две больших казармы барачного типа для немецкой стрелковой роты, один сарай для их пособников, домик лагерной администрации и домик побольше для трёх офицеров и одной женщины. Последняя явно была немкой и служила в армии. Но вот цвет её формы, какой-то коричнево-жёлтый выделялся среди серых шинелей солдат вермахта. Она постоянно ходила с портфелем. Со слов пленных перед моим появлением, когда ещё погода была не настолько пакостной, немка любила вызывать в администрацию красноармейцев и допрашивала. Вопросов было не очень много: назвать скрывающихся командиров, коммунистов, евреев и комиссаров. За молчание и «не знаю», била длинной деревянной линейкой по пальцам и голове допрашиваемых. Именно эта фрау выбила глаз седому во время такого допроса. Три недели назад она выбрала из лагеря пятнадцать человек, которых назвала евреями, после чего те были расстреляны.
Я тогда ещё подумал, когда услышал эту историю, что у фашистов прямо план на уничтожение лиц еврейской национальности. Спущен сверху циркуляр на выявление десятка таких человек, значит, будет уничтожено пятнадцать, с перевыполнением и рекламой своей старательности.
Всё шло настолько отлично, что я невольно стал нервничать. Ну, не бывает так, что план протекает, как по писаному.
Боевая группа из почти трёхсот человек окружила казармы, из которых до сих пор никто не появился даже что бы посетить уборную.
Полторы сотни были вооружены тем оружием, что я выдал позавчера. Ещё пятьдесят взяли гранаты и бутылки с самовоспламеняющейся горючей смесью, приготовленных для них.
Дальше всё было просто: красноармейцы подкрались к зданиям и забросали те бутылками с КС (жидкость так называлась по первым буквам фамилии создателей). А в маленькие окошки полетели гранаты.
Выбегающих из горящих бараков солдат вермахта тут же скашивали выстрелы из пулемётов, остальных добивали из пистолетов и автоматов.
Но как бы то ни было, баранами на бойне немцы не выглядели. Многие выбегали на улицу в одном белье и босиком, но ни один не был с пустыми руками. В ответ в красноармейцев летели пули из «маузеров», «вальтеров» и МП.
В один из моментов чуть всё не пошло прахом, когда часть штурмовой группы, несколько десятков человек, которым не досталось оружие, бросились на своих палачей с голыми руками, перекрыв линию огня пулемётчикам.
Наверное, за весь ночной бой это оказался самый кровавый миг.
Всё закончилось за полчаса. Из немцев не ушёл никто. Все, кому повезло прорваться сквозь оцепление красноармейцев, находили свою смерть от моей винтовки. Даром что ли у меня в костюме отличные ноктовизор и тепловизор установлены⁈
— Теперь можно и познакомиться нормально, — сказал седой, подошедший ко мне после боя со своим товарищем в очках. — Пётр Николаевич Козельский, майор, заместитель командира восемьдесят четвёртого танкового полка двести двенадцатой стрелковой дивизии. А это младший политрук, военный журналист, Максим Михайлович Корн.
— Лейтенант государственной безопасности, — назвал я «своё» звание. — М-м-м, Виктор. Зовите по имени или просто по званию, без принадлежности к госбезопасности.
Судя по вспыхнувшему любопытству в глазах обоих, у них в одно мгновение появились десятки вопросов. Но жизнь в лагере отучила от проявления интереса и наградила осторожностью. Поэтому лишних вопросов мне не поступило.
— Что дальше, товарищ лейтенант? — поинтересовался майор. — Бойцы собирают трофеи сейчас, продукты, что уцелели.
— Прямо сейчас пусть человек десять, что умеют управлять машинами, подойдут сюда, — сказал я. — Только те, кто имеет достаточно сил, чтобы пройти пару километров и потом вести машину.
— Десять грузовиков? Это очень хорошо, — обрадовался седой танкист.
— Четыре, — опустил я его с небес на землю. — Столько водителей мне нужны, чтобы они подменяли себя и с гарантией, что хотя бы у четырёх останутся силы для того, чтобы привести машину сюда.
— Людей найдём. Максим Михайлович, прими меры.
— Есть, — козырнул тот и быстрым шагом ушёл к основной толпе бывших пленных, которые на данный момент просто не знали, чем себя занять. Когда он вернулся с группой бойцов, я отправил их под командованием Седова к грузовикам, приготовленных за эти дни. В их кузовах кроме небольшого количества оружия и патронов лежали продукты и одежда. Около пятисот шинелей и сапог. Увы, реализовать большее количество мне было просто не под силу. И так от карандашей у меня уже характерные мозоли на пальцах появились. Я уже пробовал нарисовать себе фотоаппарат, вроде бы сейчас в ходу некая «лейка» и пользуется успехом у фотографов. Но ничего не вышло из-за моих куцых знаний, я просто не мог достоверно вспомнить как он должен выглядеть.