— Не хочу. С проститутками брезгую общаться. А никем другим человек, который служил одним, а потом перешёл к другим, не может быть.
— Но всё же попробуйте. Я её пришлю к вам ближе к вечеру, а сейчас позвольте мне откланяться, — немец встал, наклонил голову. — Желаю вам приятного отдыха, герр Макаров. И подумать над моим предложением о сотрудничестве с нами. Всего хорошего.
Глава 19
Когда я увидел Радистку Кэт, переступившей порог в моей комнате, то даже не удивился ничуть.
Фрагмент 8
Глава 19
Когда я увидел Радистку Кэт, переступившей порог в моей комнате, то даже не удивился ничуть.
— Интересно, как ты меня отравила? — вместо приветствия спросил я.
— Влила в банку со сгущённым молоком снотворное, когда ела её ложкой по очереди с тобой, — спокойно ответила она.
— А если бы сама загнулась, ведь у меня вес больше, нужно и снотворного больше?
Та отвечать не стала, просто пожала плечами.
— Надо же какая готовность пожертвовать собой ради помощи врагам, которые разоряют родную землю, — ядовито произнёс я, наблюдая за реакцией гостьи.
— Я не ради них, а будущего своей страны, которую уничтожают большевики! — вспыхнула она в одно мгновение. Лицо её покраснело, а кулачки сжались так, что кожа побелела на костяшках.
— Уничтожают? — я приподнял одну бровь в вопросительно-удивлённой гримасе. — Это те самые большевики, которые превратили аграрную необразованную страну в государство технологическое, где почти каждый имеет хотя бы начальное образование, а учёные создают свои собственные разработки, не идя на поклон за патентами к другим правителям?
— И где эти учёные сидят? В лагерях за колючей проволокой под охраной собак и пулемётных вышек! — в тон мне ответила девушка. — А рядом с ними в лагере сидит половина страны.
— Интересно, кто же тогда поднимает целину, работает на тысячах заводах, кормит не только свой народ, но и население других стран, поставляя туда зерно? Наверное, из лагеря на поля и за станки выгоняли зеков утром, а вечером вертухаи штыками и собаками сгоняли в бараки их обратно…
В общем, первая беседа наша совсем не задалась, зато потом…
— Вот оружие, — шёпотом произнесла девушка, с этими словами она задрала длинную юбку и достала затвор с магазин от пистолета. Оба предмета были привязаны к внутренней стороне бедра под чулками. — Отвернись!
— Будто я что-то там не видел, — буркнул я, но просьбу выполнил.
Через полминуты раздалось разрешение повернуться. За это время Катя успела привести свою одежду в порядок и спрятать детали пистолета под маленькую подушечку на кресле.
Шёл десятый день моего пребывания в плену. Казалось, обо мне все забыли. За всё время я четырежды общался с Карлом. Да и то наши беседы в эти встречи были ни о чём. Больше не было угроз, предложений, въедливых расспросов. Абверовец вёл себя так, будто я перестал его интересовать совсем. И я терялся в предположениях: это какая-то игра, заставляющая меня расслабиться перед сокрушительным ударом по моим убеждениям и желаниям; или же моими вещами они сумели распорядиться настолько эффективно, что на волне эйфории строят планы с ними дальше, отложив мою разработку на потом. В последнем случае невнимание к моей персоне ничуть не удивительно, ведь вряд ли много народа знает про меня и имеет доступ к артефактам из будущего. Поэтому, времени заниматься сразу двумя направлениями — мной и костюмом с винтовкой, у них нет.
Зато с Радисткой Кэт я стал видеться дважды в день. Она приходила, садилась в кресло, и мы начинали… ругаться. Ну, ничем другим наши разговоры я обозвать не могу. Поочерёдно приводили свои примеры и разбивали чужие. Ей-богу, в один из таких моментов я даже засомневался, что нахожусь в реальном мире, а не лежу в больничной палате и не вижу реалистичные красочные галлюцинации. Уж очень споры с Кэт были похожи на множество шоу, которыми оболванивают народ в моём времени.
Потом я просто отмахнулся от этих мыслей, решив, что пусть всё идёт своим чередом, даже если я сейчас в коме нахожусь. Заодно вспомнилась история вербовки из «Трёх мушкетёров», где миледи охмурила своего тюремщика — фанатика Фельтона. В моём случае всё происходит практически так же. Попробовать перетащить на свою сторону девушку?
«А что я в итоге теряю?», — пожал я плечами про себя, когда мне в голову пришла эта мысль.
На шестой день у девушки случилась истерика. Пришлось успокаивать и отпаивать коньяком, который мне несколько дней назад любезно оставил абверовец. Причём, это был русский, точнее грузинский коньяк. Во время этих танцев с бубном (точнее со стаканом и бутылкой) я сам не заметил, как вдруг оказался вместе с ней в постели, откуда она утром вылетела пулей, едва осознав, что произошло. В тот день я её не видел больше.