Гитлер приложил немало усилий, чтобы освоить тяжелейшую орфографию немецкого языка. Чтобы хоть как-то облегчить эти мучения другим, он изменил старое написание «Ski» на «Schi», приведя его в соответствие с произношением.
Райнер Цительманн подчеркивает, что Гитлер провел ряд социальных реформ, дав тем самым толчок модернизации общества. Во время его правления был установлен 8-часовой рабочий день и введено право на минимальный оплачиваемый отпуск.[40] Гитлер считал, что он обладает «способностями к экономической политике, которые могли бы быть признаны не только немецким народом, но и стать полезными для всего мира».[41]
Апологеты утверждают, что Гитлер не имел к Холокосту никакого отношения и даже не знал о конкретных случаях уничтожения евреев. В глубине его души жил миролюбивый поклонник искусства, который против своей воли был вынужден вступить в войну. Сама же война началась из-за трагического недоразумения. Гитлер якобы «вступил в войну по причине политико-дипломатического промаха всех участвовавших в деле сторон, так сказать, несчастного случая».[42]
Несмотря на очевидное могущество Гитлера, его роль пытаются всячески затушевать. Кершоу пишет, что фюрер «стал пленником сил, которые не он породил и чьей динамике он вынужден был подчиниться». Имануэль Гайсс рисует весьма впечатляющую картину: «Подобно неопытному лыжнику, самонадеянно бросившему простой маршрут, Гитлер слишком быстро несся по сложной лыжне, на первом же крутом повороте упал и в конце концов соскользнул в пропасть».[43] Все эти построения довольно едко и коротко высмеял Ром Розенбаум: «Гитлер — ничтожество».[44]
Отдавая честь давней британской традиции, историк Г. Р. Тревор-Ропер с уважением относится к поверженному противнику. В результате он договорился до того, что Гитлер, который с самого начала своей политической карьеры в мюнхенских пивных не расставался с замашками мелкого уголовника, якобы был «искренним и честным» человеком, «убежденным в собственной правоте».[45]
Еще одной попыткой обелить Гитлера является тезис о том, что Русская кампания была превентивной войной.
Однако почему же он не напал на Советский Союз уже летом
1940 года, если так боялся концентрации вблизи границы армий, «готовых к броску», которые могли на следующей неделе вторгнуться на его территорию. «Россия нападет на нас, если мы станем слабы», — заявляет он в беседе с Геббельсом 16 июня
1941 года. «Мы должны действовать. Необходимо вывести Москву из войны, пока Европа покорена и обескровлена. Если позволить Сталину действовать, он большевизирует Европу и установит здесь свой режим. Необходимо перечеркнуть все его расчеты».
Утверждение о превентивном характере войны с Россией относится к области пропагандистских мифов третьего рейха. Гитлер всегда старался выдать свои агрессивные устремления за вынужденные, навязанные ему меры. В конце концов в его мышлении мотив воздаяния стал самостоятельным и возобладал над разумом фюрера. Все его действия превратились в месть, в том числе и истребление евреев. Реактивные ракеты, при помощи которых он пытался разрушить Лондон, были названы «оружие возмездия» (фергельтунгсваффен), сокращенно «Фау-1» и «Фау-2».
Государственная карьера Гитлера началась с клятвопреступления. «В понедельник 30 января 1933 года в два часа пополудни рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург привел Адольфа Гитлера к присяге на конституции Веймарской республики и назначил его рейхсканцлером. Фюрер нацистской партии поклялся защищать и соблюдать законы республики, что с любой точки зрения являлось клятвопреступлением».[46]
Следует отметить, что это был уже второй бессовестный обман, который совершил Гитлер в тот памятный день. Рейхспрезидент долго колебался и весьма неохотно согласился назначить фюрера главой правительства, причем обязательным условием этого было включение Гитлером в свой кабинет лидера дойчнационалов Альфреда Гутенберга в качестве гарантий безопасности республики. Сам Гугенберг отказался от этого и поверил крайне ненадежному Гитлеру только потому, что тот всего за 5 минут до присяги дал ему слово сохранить за его партией места в правительстве, где нацисты имели всего два портфеля. Подобная мера могла бы спасти дойчнационалов в случае, если на грядущих выборах они потеряют голоса. Прошло всего два месяца, и Гитлер отказался от своего слова и изменил состав правительства, введя в него еще больше национал-социалистов.