С другой стороны, еврей трактовался как женоподобный мужчина. «Религиозные традиции иудаизма только усиливают смешение мужских и женских черт в образе еврейского мужчины и порождаемый этим страх, что мужчина может вести себя как по-мужски, так и по-женски». Обрезание являлось способом уменьшения маскулинности при помощи «уродования половых органов», которое можно рассматривать как форму ритуальной кастрации.[166]
В соответствии с таким подходом дегенеративная феминизация проявлялась не только в типичном для евреев плоскостопии, при помощи которого они избегали службы в армии, или уменьшении объема груди, но и в женственных уменьшительных речевых оборотах, а также в семенящей походке, которая сильно отличалась от присущего настоящим мужчинам широкого шага.
По мнению некоторых венских врачей, склонность евреев к онанизму являлась важной предпосылкой для подобной нездоровой феминизации, проявлявшейся в их внешнем виде. Основатель немецкого нудистского движения Рихард Унгевиттер считал, что «мастурбация разрушает мужской идеал и развивает малодушие, которое является смертельным врагом мужественности».[167]
«Евреи, которые в глазах общественного мнения были весьма неприятными созданиями, обладали ясно выраженной склонностью разрушать существующий порядок вещей, который наряду с присущей им хронической мастурбацией соответствовал женским признакам. В связи с этим евреи обладали женской природой и были полностью феминизированы».
В этом пункте взгляды Гитлера полностью совпадали с мнением Отто Вайнингера: «Занимающиеся сводничеством мужчины всегда являются евреями, и именно это сильнее всего связывает еврейство с женственностью. Еврей всегда похотлив, это обусловлено его аморальной природой, хотя и является весьма странным, поскольку он обладает меньшей потенцией и не способен получить такое же сильное удовольствие, как арийский мужчина».[168]
Женственные евреи являлись большим объектом ненависти Гитлера, чем ярко выраженные гетеросексуалы, что опровергает мнение некоторых психоаналитиков о наличии у фюрера Эдипова комплекса. Проблема Гитлера была намного глубже. Он подавлял в себе женственного, а позднее и эстетически развитого мужчину, уничтожая в своей душе «еврея».
Особенностью юношеского стереотипа, который сформировался у Гитлера в Вене, было то, что в отличие от «кафтанов», прибывших из восточных районов империи, еврейские женщины не вызывали у него столь сильного отвращения. Таким образом, антисемитизм Гитлера был направлен главным образом против евреев и в гораздо меньшей степени против евреек. Впоследствии это отразилось на преследовании евреев. Нюрнбергские расовые законы рассматривали евреек как менее опасных по сравнению с еврейскими мужчинами.
В соответствии с этими законами женщины освобождались от дискриминации чаще, чем мужчины. В случае с последними Гитлер сделал исключение только для полукровок, таких как изобретатель Артур Имхаузен. Еврейки же могли быть допущены к фюреру, если в их жилах текла хотя бы капля арийской крови.[169] Фрау Айхлер, чей муж-немец погиб за Германию в Судетах, и фрау Мелита Хоффман, которая оказала серьезную помощь нацистскому движению на раннем этапе, были причислены к «почетным арийцам». Оперный тенор Макс Лоренц и киноактер Пауль Хенкельс были зачислены в Имперскую палату искусств, хотя и были женаты на еврейках. Еврейки наравне с арийским женщинами могли посещать театры и останавливаться в отелях.
Для мышления Гитлера, которое с течением времени почти не претерпело изменений и развитие личности которого давно остановилось, было характерно подавление женственной модели гомосексуализма. Он снова и снова загонял внутрь свои страсти, стремление к прекрасному и желание вести жизнь деятеля искусства.
С началом войны положение дел изменилось. Последним проявлением этой полностью подавленной тенденции стало посещение Парижа, куда после разгрома Франции Гитлер отправился вместе со Шпеером и Брекером. К началу же Русской кампании фюрер окончательно подавил в себе эстетическое стремление к прекрасному. Теперь он был готов принять решение о полном уничтожении евреев как представителей женственного гомосексуализма и обостренной гетеросексуальности. Теперь во главу угла был поставлен мужской аскетизм. Огромная ежедневная нагрузка определила стиль жизни, который Иоахим Фест назвал «актом великой отчаянной самодисциплины».[170] В ноябре 1944 года сваленный в постель болезнью Гитлер заставлял себя подниматься, чтобы проводить оперативные совещания: «Он вставал с постели, некоторое время сидел на краю кровати, отказываясь от любой помощи, затем по стенке доходил до стола, тяжело садился на стул, вытирая рукой пот со лба, и просил пригласить собравшихся на совещание в комнату».[171]