До войны Фюртвенглер попыталась добиться от Гитлера снятия запрета на музыку Равеля, Дебюсси и Чайковского, организовав для него небольшое прослушивание, которое закончилось неудачно. Позднее она рассказывала: «Гитлер прослушал сюиту из "Щелкунчика", глядя на граммофон, как на врага. Когда помещение наполнилось ликующими звуками "Итальянского каприччо", он выключил аппарат».[191] Попытка фон Шираха заступиться за евреев, столь дисгармонирующая с мировосприятием Гитлера, стала последней каплей, которая окончательно разрушила светлое чувство фюрера к шефу гитлерюгенда.
Эта любовь закончилась отвращением Гитлера к своему прежнему фавориту, который в конце июня 1943 году предложил фюреру закончить полностью бесперспективную войну. Он с возмущением сказал своему адъютанту фон Белову: «Что он там себе думает? Он же прекрасно знает, что после этого мне больше ничего не остается, как пустить себе пулю в голову».[192]
Душевное расположение Гитлера к двум привлекательным «эстетическим» мужчинам, входившим в его окружение, вовсе не является некой эфемерной особенностью. Наоборот, для биографии Гитлера характерно более или менее сильное эмоциональное влечение к тому или иному другу. Сперва он делил с ними спальню, а затем старался сделать так, чтобы они жили как можно ближе. Постоянные отношения фюрера с женщиной прослеживаются только с 1933 года, причем он четко дистанцировался он нее и не стремился допустить в свою спальню.
Орфей из мужского общежитияВ возрасте 18 лет после смерти матери Гитлер окончательно переехал в Вену. Ему также удалось уговорить поехать с собой своего друга Августа Кубицека, почитателя Вагнера, с которым он познакомился на одной из опер в городском театре Линца. Кубицек был старше Гитлера на 10 месяцев, он учился на обойщика и играл на скрипке. Молодые люди решили перебраться в столицу и снять комнату на двоих. Юный Адольф Гитлер прибыл в столицу первым и уже 18 февраля 1908 года писал своему другу в Линц: «С нетерпением жду сообщения о твоем приезде. Поскорее точно сообщи мне, когда ты прибудешь, чтобы я смог подготовить достойную встречу. Вена ждет тебя. Итак, приезжай поскорее. И, как мы договорились, ты будешь жить у меня. До скорой встречи».[193]
Не следует слишком переоценивать почтовую открытку, которую подросток отправил своему другу детства. Однако есть одно обстоятельство, которое сразу бросается в глаза. Не существует второго сходного документа, который бы свидетельствовал о столь сильном желании Гитлера встретиться с кем-либо, чей приезд доставил бы ему столько радости. Гитлер никогда не писал ничего подобного ни Еве Браун, ни какой-либо другой женщине.
Для достижения этой цели Гитлеру пришлось использовать весь свой ораторский талант, чтобы убедить родителей Кубицека отпустить сына учиться музыке в далекую Вену. Чтобы побудить к этому самого Августа, Адольф воспользовался трудностями юного музыканта, которому негде было заниматься. Гитлер убедил свою квартирную хозяйку модистку Марию Цакреус, богемку по национальности, предоставить Кубицеку самую большую комнату в квартире, а сам довольствовался кабинетом. Спустя некоторое время в комнату вселился Август, о чем он очень скоро пожалел.
Август охотно подчинялся влиянию Адольфа, уступал напору его воли и позволял ему доминировать над собой.[194] Однако Гитлер измучил его бесконечным потоком своих незрелых политических идей. Беседы на темы политики настолько утомляли юного музыканта, что он часто засыпал под речи Адольфа. Особенно Августа раздражала привычка Гитлера будить его ночью, чтобы рассказать очередную политическую теорию. По всей видимости, эти проповеди, на основе которых фюрер много позднее разработал свои публичные речи, уже тогда содержали в себе эротический компонент. При помощи своих речей он определял, в какой мере слушатель готов подчиниться его воле. Если же тот оставался холоден, Гитлер воспринимал это как личное оскорбление.
Вполне возможно, что эта насильственная риторика являлась своего рода формой неразвитой сексуальности. Сам же Август считал, что Гитлер устраивал эти ночные выступления для того, чтобы лучше запомнить то, что он прочитал днем. Однако это предположение неверно. Благодаря эйдетизму Адольф Гитлер запоминал всю информацию сразу и на всю жизнь, ему не нужно было повторять ее.
Наоборот, тот факт, что в более поздний период Гитлер получал физическое удовлетворение от своих выступлений, позволяет говорить о наличии сексуального мотива. Известно, что многие женщины тают от прекрасного голоса оперного тенора. Однако подобная реакция слушательниц доставляет немало удовольствия и самому тенору. Скорее всего, в данном случае речь идет о весьма архаичной форме удовлетворения влечения, подобно тому как Орфей своей игрой на лире покорял богов, людей и животных.