Женщина нажала на кнопку-застёжку и одежда слетела на пол, оставив стройную Фрост обнажённой. Томас облизал губы и, жадно схватив Эльзу за талию, повалил её на адмиральский стол. Ниммур вылизывал каждый сантиметр её кожи. Он причмокивал, хрюкал, грязно ощупывал тело Эльзы пухлыми ладонями. А она, унимая дрожь и тошноту от его запаха, с поддельным удовольствием подыгрывала. Подъём по карьерной лестнице сложен, но окупает результаты, ведь цель всей жизни уже так близка.
***
Челнок трясло. Крепежи, удерживающие новобранцев на местах, давали надежду на то, что до земли долетят живые люди, а не фарш грубого помола.
Никто из присутствующих не привык к подобным перегрузкам. Парня, что был рядом с Кузей, совсем молодого, стошнило прямо на жилет. Бедняга ныл, как баба, бормотал что-то невнятное и, кажется, молился. Потом принялся причитать, что он повар и его место на кухне, но, похоже, кроме него это никого не волновало. Значит, не такой уж он незаменимый, раз госпожа Фрост вписала его в ряды ополчения.
Теперь Кириллу стало на всё наплевать. Его глаза потеряли былой огонь, а воля, вместе с последней надеждой, исчезла. Юноше казалось, что он опустел, превратился в полую и безвольную куклу. Ни вид, ни запах рвотных масс не могли смутить Кузю – он встречал и похлеще. Ему стало всё равно – сдохнуть на передовой или в бесконечных лабиринтах вентиляционных шахт. Кирилла перестала удивлять череда событий, затянувшая его с головой. На фоне всего случившегося ни болтающийся великоватый шлем, ни допотопный жилет с биркой «Беккер», украшенный несколькими дырками от пуль, проблемой не казались. Судьба в лице хладнокровного секретаря поставила крест на его мечте, сослав прямиком в ад, без права на апелляцию.
Обмундирование выглядело так, будто его на помойке нашли, а чего не хватило, собрали со складов списанного старья. На иных экземплярах даже виднелись застарелые пятна крови, почерневшие от времени, словно их содрали с мёртвых солдат. Никаких трат на имплантаты или дорогостоящее оружие – всё вразнобой. Как отметил прапорщик, выдававший снаряжение Кузе: «Тебе повезло, парень. Твоя винтовка устарела всего на два поколения. Она одна из лучших в вашем отряде. Постарайся хотя бы из уважения к ней умереть не в первые минуты высадки. Договорились?». Что мог ответить Кирилл? Что пообещать? Теперь уже ничего. Он просто принял оружие и кивнул.
Челнок дребезжал всё сильнее. Казалось, будто обшивка начала отваливаться прямо сейчас – в полёте. Всюду ржавчина и висящие провода. Оставалось верить в то, что отживший свой век транспорт долетит до места назначения.
От кого-то Кузя случайно услышал, что у автопилота задача проста: доставить новобранцев на поверхность. Об обратной дороге в программе ни слова. Вероятно, «Турция» не планирует возвращаться за своими гражданами. Ещё бы! Кому нужны несогласные?
Кузя не слышал стенаний вокруг, не видел лиц невольных братьев по оружию, он просто уставился в пол и ни о чём не думал. Из пустоты его выдернул знакомый скрип. Собравшись, Кирилл огляделся. Звук такой, словно старая вентиляция обваливается. Взгляд пал на коренастого чернокожего мужчину с грустными глазами. В них поселился страх, рот приоткрылся, губы задрожали. Крепёж мужчины, едва держался на одной петле, скрипел, постукивал, слабел с каждым толчком.
– Я не хочу такой смерти, – тихо произнёс он.
Транспорт сильно тряхнуло. Последний штифт сорвался, ломая мужчине руки. Брызнула кровь. Крича, несчастный кубарем упал на пол. Раздался хруст. Снова толчок. Тело отскочило от настила, будто мяч. Пролетело в считаных сантиметрах от Кузи и вмазалось в ноющего, увешанного гирляндами рвотных масс повара. Кирилл зажмурился, съёжился от страха. По челноку прокатилась волна истошных воплей. Кузя понимал и боялся, что увернуться не сможет – крепежи держат слишком плотно.
Сильный удар ознаменовал приземление. Кирилл тут же получил оплеуху сломанной рукой коренастого, словно плетью. Мужчину подбросило в последний раз, громко стукнув об пол. От удара с Кузи слетел шлем и так сидевший неплотно, а перед глазами поплыли красные круги, подкатил рвотный ком.
Держатели отщёлкнулись. Поборов дурноту, Кузя открыл глаза. Он посмотрел на чернокожего, потом на соседа: у первого руки были практически вырваны, а вокруг головы, в луже тёмной крови, кусками лежало что-то серое. У второго лицо превратилось в месиво: глаза выпучены, нос вдавлен, зубы выбиты и россыпью лежат на полу. Судя по всему, мощный удар макушкой коренастого проломил лицевые кости юнца. По крайней мере, смерть была быстрой.