Шлюз зашипел и медленно опустился. Тело тут же обдало жаром, а глаза ослепило ярким светом.
– Давай, отребье, шевелись! – раздался голос снаружи. – Время умирать за родную Флотилию!
***
«Новая Земля» встретила ополченцев удушающим зноем. Чужая звезда нещадно жгла и щипала незащищённую кожу. Дышать на этих безжизненных пустошах было буквально нечем. Каждый вдох наполнял лёгкие сухим, обжигающим ноздри и горло разреженным воздухом.
По телам новобранцев заструился пот. Их губы высохли и потрескались в считанные минуты от горячего ветра, будто созданного исполинским феном, иссушающим последнюю влагу.
Новоиспечённые солдаты прижались друг к другу. На этой чуждой, непохожей на их металлический мир планете пугало всё: небо без крыши, воздух без привкуса машинного масла и плесени, необъятные просторы без указателей и коридоров. Некоторые ополченцы подняли головы. Их пленило светило этого мира – звезда, чьи лучи теплы и наполнены жизнью, не то что холодное освещение кораблей.
К испуганным новобранцам, ещё вчера не помышлявшим о воинской службе, подошли двенадцать хорошо экипированных солдат. По-видимому, они прибыли немного раньше. На бойцах красовалась экзоброня с едва заметными, встроенными в спину рюкзаками. На закрытых гермошлемах выступали дыхательные фильтры. За спиной у солдат висели современные винтовки с мерцающими алыми огоньками, притягивающими взгляд. Сомнений не оставалось – это легендарные «Сыны Хельхейма». Один из солдат оглядел собравшихся и сказал:
– Значит, так, биологический мусор. Мой позывной ¬– Ульв. Вы можете обращаться ко мне – «сэр». Мы здесь заканчиваем работу, с которой не справились криворукие солдаты «Турции». Довесок в вашем лице мне и даром не нужен. Уясните: нянькаться с разношёрстными отбросами, которых выкинула собственная Флотилия, я не планирую. Оставьте надежду на то, что мы подружимся, ¬– боец сделал паузу. – Далее: кому жарко или, быть может, кто уже устал – остаётся здесь и ждёт скорой, но не самой приятной участи. Вопросы есть?
– А воды можно? – промямлил кто-то из строя. – Я работал в холодильном отсеке и не привык к такой жаре. Простите… сэр.
– Выйди из строя, страждущий, – приказал Ульв.
Из толпы показался долговязый, лысеющий мужчина. Он был бледен, облизывал сухие губы, утирал рукавом пот и едва заметно дрожал. Наёмник посмотрел на него, вздохнул, покачал головой и, вскинув автомат, выстрелил. Худое тело бухнулось на безжизненную почву, подняв пыль.
– Гражданин пал в бою за счастливое будущее «Турции». Почтим эту утрату молчанием, – Ульв затих на секунду. – А теперь у меня назрел вопрос: есть ещё те, кто хочет пить?
Ополченцы промолчали и плотнее сбились в кучу.
– Вот и чудненько, – кивнул наёмник. – А теперь поделились на группы по двенадцать рыл. Каждая кучка подчиняется одному из моих ребят. У вас пять минут на перетасовку. Время пошло!
Новобранцы долго топтались на месте, наталкивались друг на друга, вздорили, пока, наконец-таки не пересчитались и разделились на группы. Марш-бросок начался.
Бежать трусцой по холмистой местности, как оказалось, невыносимо тяжело – это вам не на транспорте между отсеками корабля передвигаться. Тех, кто оступался и падал, постигала участь долговязого. Командиры отделений двигались позади и, не церемонясь, решали судьбы новобранцев в одно нажатие курка. Кирилл шёл, вопреки отчаянью. Ненависть к секретарю и адмиралтейству Флотилии, «Сынам Хельхейма», да и ко всем остальным будто питала его, заставляя идти вперёд. Почему-то въелись в голову слова старого снабженца, чтобы он не умирал задаром. Для Кузи это стало новой целью.
Звезда приближалась к зениту. Жар становился нестерпимым. Кирилл на ходу утёр выступивший пот и огляделся. Парень из его группы, что шёл чуть впереди, обмотал голову куском ткани, оставив открытыми только глаза. Инстинкт самосохранения подтолкнул Кузю к действиям – не сбавляя шага, он расстегнул жилет с биркой «Беккер» и за несколько рывков сорвал с себя кусок ветхой водолазки. В этот момент Кирилл почувствовал благодарность к кладовщику, попросившему сдать костюм службы по отчистке вентиляций. Будь он в нём – фокус бы не удался. Не теряя времени, Кузьмин застегнул броник и повязал ткань на голову. Двигаться в таком виде было неудобно и душно, но теперь чужая звезда уже не так сильно обжигала лицо, а пыль и мелкий песок не забивались в ноздри и рот.